-- Великолепного секса мало, чтобы заставить меня остаться. – Аэрто улыбнулся, самолюбие было спасено. Он действительно считал себя прекрасным. Черт, он и был прекрасен. Но так красивы акулы или гепарды. Пока ты смотришь на это совершенство издали, можешь получить эстетическое наслаждение, а вблизи скорее всего просто обосрешься.
Принц принялся выводить на моей руке нехитрые узоры. Он проявлял нежность, словно пытаясь доказать самому себе, что способен не только на жесткость. Я почувствовала, как меня начинает пожирать разгорающееся желание. Закрыв глаза я положила голову ему на плечо. Запах этого мужчины, холодный и чуждый, нравился какой-то части моего подсознания.
Официант, который несколько минут назад приблизился к итхису с явным намерением вышвырнуть его за дверь, теперь едва ли не вилял хвостом, смотря на Аэрто. Не знаю, что сказали ему темнокожие телохранители, но это произвело на парня впечатление.
-- Вы уже определились с заказом? – вежливо поинтересовался он. Аэрто отвлекся от своего занятия, пожал плечами.
-- Хочу птицу. Чтобы много жира и хрустящая корочка. И луковые кольца тоже в жире. И бекон, жареный. И пива. Много.
Меня официант спросить забыл. Я, услышав заказ Аэрто прыснула от смеха.
-- Не думала, что принцы питаются подобным.
-- Чем только принцы не питаются – с улыбкой ответил он мне. Аэрто понравилось, что он смог вызвать мое удивление, -- но салат меня есть не заставишь.
Я подумала о том, что Александр тоже не жалует салаты, и помрачнела. Не стоило думать о боссе.
-- И не боишься потолстеть?
Аэрто покачал головой. Официант принес заказ в считанные минуты, бекон еще шкворчал, когда он нес его мимо удивленных посетителей. Сомневаюсь, что подобная пища есть в меню. Легкомысленно наследный принц бросил в рот кусок свинины и закрыл глаза от удовольствия.
-- В Октавии я соблюдаю строгую диету. Потому что принц должен выглядеть привлекательно.—он указал на подтянутое тело. Аэрто не выглядел как кто-то, живущий в спорт зале. Такая мускулатура обычно присуща фехтовальщикам или профессиональным пловцам.
-- Что еще не входит в меню принца? – я подцепила луковое колечко. Ну почему вредная еда самая вкусная? Я ела медленно, пообещав себе, что только попробую и не стану пробовать еще и курицу.
-- Случайные связи с красивыми женщинами, -- многозначительно посмотрел на меня принц, -- Кира, я должен буду вернуться в Октавию через неделю, -- продолжил Аэрто. Он смотрел мне в глаза, серебро его взгляда гипнотизировало. – Я хочу, чтобы ты поехала со мной.
Мое молчание принц истолковал по своему:
-- Кира, мы созданы друг для друга, даже если, по каким-то удивительным причинам, ты этого не понимаешь.
Луна и Солнце – так мы смотрелись вместе. Аэрто становился ярче, когда находился рядом со мной, его волосы переливались, кожа не выглядела болезненно бледной, а казалось искрящейся словно чистейший зимний снег ночью. Впрочем, подобные метаморфозы я уже неоднократно замечала, когда была рядом с другими итхисами. В частности, с Александром. Я покачала головой. Аэрто может говорить мне что угодно, в Октавию я не поеду.
-- В каком качестве? Александр рассказывал про гаремы. Не хотелось бы стать одной из твоих наложниц – сказала я мужчине чуть более грубо, чем намеревалась. Нет, правда. Гарем – это же варварство. Я ожидала смущения, отрицания, но никак не улыбки, изменившей очертание тонких губ.
-- Ах уж этот благородный Александр и его любовь обличать родной край. Поверь, все женщины, которые находятся там – идут на это добровольно.
-- До или после того, как ты к ним прикасаешься?
Александр явно становится моим криптонитом. Раньше я так мгновенно выходила из себя, только когда речь шла о Викки, маме или Вере. Сейчас в список людей, которых не стоит оскорблять при Кире Белл, вошел еще и он. Аэрто не заметил моей вспышки гнева.
-- До. Ты не представляешь, какими богатствами располагает моя семья. Нет, Кира. Отправляйся со мной в качестве моей подруги. Побудь со мной неделю, две, месяц – позволь себе узнать мою землю, меня самого. Позволь нити, связавшей нас вырасти в нечто большее.
-- А если я откажусь?
-- Ты готова отказаться от меня?
Он ответил вопросом на вопрос, но в его взгляде вдруг промелькнула неприкрытая жестокость. Я вспомнила, как он рассматривал фотографию Викки на моем столе. Что может сделать мужчина с уязвленной гордостью, которому до этого не приходилось слышать отказа?