Чем больше Нике хотелось спрятаться от чужих глаз, тем настойчивее она изо дня в день сидела на виду у проходящих, бросая вызов обществу, которое ее отвергало.
Зияющий проем калитки, открытой для НИКОГО. Дорога, ведущая НИКУДА. Ожидание НИЧЕГО. Наверное, если калитку забить наглухо, то это не скоро заметят.
И тут Ника увидела ЕГО. Зачем ОН опять здесь? Непоколебимая решимость Ники обойтись без людского общества затрещала по швам под натиском хрупкой надежды: а вдруг она все же подружится со сверстниками? Пускай этот парень грубый и дерзкий, но он единственный ровесник, с кем ей довелось общаться.
Почему сегодня ей так захотелось распахнуть калитку? Для кого? Может, это знак? Ведь ей хочется видеть его, несмотря на то что, появляясь, он причиняет ей боль. А может, жизнь - это и есть боль?
"Пусть он не пройдет мимо... Пусть заговорит... Пусть..." - как заклинание, пульсировало у нее в висках.
Заметив широко распахнутую калитку, Костя замедлил шаг. Он хотел повернуть назад, но было поздно. Змеюка, как и в первый раз, сидела на веранде. Их взгляды встретились. Вот непруха! Теперь даже если пройти мимо как ни в чем не бывало все равно потом гриб незаметно уже не подкинешь. Еще хуже получится. Возомнит, что он к ней подмазывается. Вот уж встал полной раскорякой!
Видя, что Костя остановился, Ника решилась на отчаянный шаг: она первая заговорит с ним и пригласит зайти. Как прыгун с вышки, она набрала побольше воздуха, подалась вперед, но тут книга соскользнула с колен и шумно шлепнулась на пол. Момент был упущен, и в Нике заныла заноза сомнения: стоит ли самой набиваться на разговоры? В лучшем случае можно нарваться на грубость. Чтобы скрыть смущение, она нагнулась за книгой, но не достала. Пальцы едва скользнули по обложке. Не желая отступать, Ника с усилием потянулась вперед и внезапно потеряла равновесие. Стул качнулся и стал заваливаться. В панике девочка судорожно вцепилась в сиденье, но, не удержавшись, вместе со стулом полетела на пол.
Костя, не раздумывая, бросился к девчонке. Она беспомощно лежала и даже не пыталась повернуться и привстать, хотя ее ноги были вывернуты, точно у тряпичной куклы. Глядя на неестественный излом фигуры, Костя вдруг ощутил, что к горлу подкатил горький, удушливый комок жалости. Шелуха злости слетела, и, как откровение, его пронзила страшная мысль о том, что многие вещи, которые все считают само собой разумеющимися: ходить в школу, гонять на роликах, убегать с уроков, нырять в переполненный автобус... - для нее так же невозможны и недостижимы, как фантастические миры. А ведь ей лет пятнадцать - столько же, сколько ему, не больше. До него вдруг дошел смысл слов Костяники об умении прощать слабого, и все обиды на больную девчонку показались постыдными.
Костя подхватил Никандру под руки, пытаясь усадить на стул. Сцена походила на спасение утопающего, который безотчетно хватается за спасателя и только мешает ему. Ноги девочки безжизненно подкашивались, волочась по полу. Наконец ему удалось водрузить Нику на стул.
Девочка резким движением одернула юбку и, не в силах сдержать слез, закрыла лицо руками. Почему из всех людей именно перед НИМ она выказала свое убожество? Как невыносимо унизительно! Больше всего ей хотелось быть как все, именно поэтому она отказывалась появляться вне дома в инвалидном кресле. И вот как назло! Очередная насмешка судьбы.
- Сильно ушиблась? - с участием спросил Костя, по-своему истолковав ее плач.
Она молча замотала головой, не отрывая рук от лица.
- Дома-то есть кто? Может, позвать? - настаивал Костя.
Как загнанный зверек ощеривается, чтобы не показать своего страха, так Ника сделалась агрессивной, чтобы скрыть снедающий ее стыд. Она растерла слезы по щекам тыльной стороной ладони, с вызовом посмотрела на Костю и зло отрезала:
- Тебе что, больше всех надо? Не нужна мне твоя жалость!
Костя с удивлением отметил, что не может сердиться на нее, хотя и цацкаться не намеревался. Он вздохнул и с присущей ему прямотой сказал:
- Знаешь, если бы ты не была девчонкой, я бы тебя сейчас треснул как следует, чтобы не задиралась.
Нику еще никто никогда не обещал треснуть. Ее оберегали, ей потакали, к ней относились как к убогой. Может ли быть, что он воспринимает ее как обычную девчонку? Ника боялась надеяться на это.
- А если бы я была парнем, ты бы меня треснул? - спросила она, пытливо вглядываясь Косте в глаза.
- Ну, наподдал бы, наверно, - пожал плечами Костя, не понимая, к чему она клонит.
- Мне еще никто не грозился наподдать, - сказала Ника, и вдруг губы ее дрогнули в робкой улыбке.
Ее лицо мгновенно преобразилось. Перед Костей была Костяника. Насмешливая, улыбчивая. Привыкнуть к поразительному сходству девчонок было невозможно. Костя улыбнулся в ответ:
- Вообще-то, если честно, я драк не люблю. Это я так сказал. Кстати, я тебе подарок принес от Ники, - спохватился он.
Гриб сиротливо валялся на полу. Шляпка примялась, но он все еще удивлял своими размерами.
- Вот зараза, сломался, - раздосадованно произнес Костя.
Он поднял гриб, смущенно обтер ладонью шляпку и протянул гостинец Никандре.
- Значит, Ника правда существует? - спросила девочка, с благоговением, как драгоценность, принимая подарок.
- Во всяком случае, я только что видел ее как тебя. Ну ладно, я пошел, - сказал Костя, решив, что его миссия успешно завершена.
- Побудь еще... Если ты не очень спешишь, - попросила Ника и тихо добавила: - Пожалуйста.
Уйти сейчас было невежливо. Костя присел на краешек плетеного стула, чувствуя себя не в своей тарелке. Говорить было не о чем. К тому же, зная обидчивость Ники, он предпочитал держать язык за зубами и мучительно соображал, сколько времени надо просидеть по этикету, чтобы удалиться как культурный человек, а не как оболтус.
- А какие книги ты любишь? - спросила Ника, чтобы поддержать разговор.
- Да так. Разные. Фэнтези уважаю.
- Я тоже, - обрадовалась совпадению Ника. - Читал "Арфистку Менолли"? Я ее вчера закончила.
- А я как раз сейчас читаю, там, где драконы родились. Классная книга.
- А у меня продолжение есть. Вся трилогия. Если хочешь, можешь взять почитать, - предложила Ника.
Они разговорились, удивляясь, как много одинаковых книг они читали. Никандра ни с кем не обсуждала прочитанного, разве что с учительницей, приходившей к ней на дом давать уроки литературы, но вряд ли эти обсуждения можно было назвать интересными. И вдруг встречается человек, которому нравятся те же авторы и те же книги. Костя оказался вовсе не грубияном. Ледяная стена неловкости растаяла, и они не замечали, как бежит время.
На веранду вышла Никина мать. Костя заметил, что, как и в прошлый раз, она была не в настроении. Женщина смерила Костю настороженным взглядом и, обращаясь к Нике, отчеканила:
- Время пить чай.
- Позже, - не оборачиваясь, кивнула девочка.
- Ну, мне пора. Меня уже дома ждут, - засобирался Костя.
Ника тряхнула головой, чтобы отбросить со лба мешавшую прядь, и сердито произнесла:
- Ну вот, как всегда, она все испортила. Влезла со своим чаем.
- Ты свою мать держишь в черном теле. Попробовал бы я ответить таким тоном, - сказал Костя.
- У меня нет мамы, - холодно сказала Никандра.
- А это кто?
- Сиделка.
Глаза Ники подернулись льдом, и ее тон давал отчетливо понять, что она не хочет говорить на эту тему.