Только успеваю запереть дверь, как слышу:
– Ёпта! Костыль, мать моя женщина, ты ли это?
Мне даже не обязательно видеть того, кто это произносит – по голосу и так понятно, что это мой давний друг...
– Ворон, – откликаюсь я и разворачиваюсь. – Вот так встреча!
Он хватает меня в охапку и отрывает от пола. Кости едва не ломаются от его стальных объятий.
– Дружище! – кричит он. – Мать моя женщина!
Потом ставит меня на землю и ворчит:
– Как же давно мы с тобой не виделись!
– Два года, – говорю.
– Ох, ёпта, и ведь верно. Два года.
Он присвистывает. Все тот же Ворон – заросший, здоровенный и, невзирая на все дерьмо происходящее вокруг, жизнерадостный. Может только седины прибавилось.
– Выходит, и тебя, бедолагу, завербовали? – улыбается он.
– Да, – говорю, – занесла нелёгкая.
– Она нас всех занесла, сука этакая, – поддакивает Ворон. – Ладно, выкладывай давай, чего у тебя в жизни происходит. Ведь столько не виделись!
– Ничего, – говорю. – Охота да дом. И так каждый день.
– Прямо как у всех, – соглашается Ворон. – Ну а что там с работодателем? Так и работаешь на жирного говнюка Прохора?
– Приходится.
– И как он? Не загнулся ещё, гандон штопаный?
– Нет, пока.
– Сигары, поди, так и раздает?
– О, да, – говорю. – Дерьмо знатное.
– Это точно!
Минуту мы стоим молча, улыбаясь друг другу и не имея понятия, что сказать. Потом Ворон нарушает молчание.
– А как дела с Марьяной? Помнится, ты за ней ухлестывал. Срослось?
– Давнишняя история, – говорю. – Марьяна теперь в другом городе и с другим человеком. Так что ни срослось.
– Зараза!
– Нормально.
Снова замолкаем. На этот раз первым начинаю я.
– Ладно, – говорю, – Ворон, мне идти надо. Давай, – говорю, – заходи ко мне чуть позже, тогда и поговорим.
Ворон пожимает плечами.
– А чего тянуть? Пошли вместе. Мне все равно заняться нечем, а тут хоть какое-то развлечение.
Я даже не пытаюсь его отговорить – знаю, что он все равно попрется, и никакие отговорки его не остановят. Поэтому вы вместе направляемся к лифту и спускаемся вниз.
До самого выхода, пока я думаю, как быть со щенком, Ворон без умолку рассказывает о своей жизни. Вика, Виктория Нектаринка (его жена) подала на развод полгода назад, забрала детей и уехала к своей двоюродной сестре. Мать умерла четыре месяца назад от рака лёгких. Единственный, кто всё ещё поддерживает с ним связь – младший брат Виталик. Но и тут, как говорит Ворон, не все так гладко.
Наконец мы выходим на улицу. Ворон спрашивает:
– А куда идём-то?
– Мне, – говорю, – надо взять кое-что из машины. Минутное дело. Ты пока постой у въезда на парковку, а я сбегаю и быстро вернусь.
Доходим до стоянки. Оставляю Ворона у въезда и иду к УАЗику.
Сердце у меня трепыхается, как скользкая рыбёшка – то и гляди, выскочит. Обхожу ряд новеньких машин, потом ещё один и ещё. Наконец вижу свой старенький УАЗ.
Руки начинают трястись. Засовываю их в карманы брюк, нащупываю ключи и вцепляюсь в них, что есть сил – до боли в ладонях. Нервы, черт их дери.
Не могу объяснить, что не так, но какая часть меня чувствует неладное – а вдруг мелкий сбежал, телепортировался куда-нибудь. Надоело сидеть и решил прогуляться. А заодно и подкрепиться чем-нибудь. Или кем-нибудь.
Ох, зря же я его взял с собой. Зря! Оставил бы лучше дома. Но как, черт подери? Он же детёныш Потусторонней, да ещё и со способностями, а я кто? Ничего, ругаю себя, придумал бы чего-нибудь, нашел бы способ, из стольких передряг выбирался, а тут вдруг, как сук дубовый отупел, что ли? Включай уже голову, Костыль! Включай!
Кончик ключа больно впивается в палец.
Подхожу к машине и, открыв дверцу, запрыгиваю в кабину. Рука замирает над задвижкой. А что если и впрямь сбежал? Что тогда?
А хотя, сбежал и сбежал. Никто ведь не догадается, что именно я его на базу притащил. Ходил где-то поблизости, набрёл на базу, что-то привлекло внимание и решил посмотреть. Вот и все. А я тут и близко не стоял.
Берусь за ручку и тяну задвижку на себя.
Внутри кузова что-то шевелится – что-то темное и большое. Поднимается на ноги и медленно, шаг за шагом, выходит на свет. Теперь я чётко вижу, что это не щенок, а настоящий взрослый самец девы-кошки. Огромный, с темно серым мехом и передвигающийся как человек на задних лапах.
– Матерь Божья, – говорю. – Ну и дела!
Не обращая на меня внимания, он выбирается из кузова (с трудом, из-за своих больших размеров) и, скрючившись, что делает ситуацию до ужаса комичной, садится на пассажирское сидение.
Из груди вырывается смешок. Сказали бы мне пару дней назад, что я буду вот так сидеть с Потусторонним, бок о бок с тем, кого я по идеи должен убить, я бы непременно дал тому шутнику пару тысяч и посоветовал бы записаться в стендап-комики, а то ведь зря талант пропадает. Но сейчас я бы скорее всего просто промолчал.