Будто сигнализация на машине — заверещала, когда рядом гром прогремел. Она ведь так и не унималась, так и сигналила потом, но как-то притерпелись. Что это такое — тоже непонятно. Зато народ здешний почему-то совсем не тревожился, даже улыбаться стал. Не пойму я их! И объяснять никто из них ничего не хочет, только отмахивается. Вот как такими руководить? Но все равно — попробую это сделать! И разобраться и всё остальное. Деваться-то некуда, раз уж попал сюда.
В палатку, где ребенок, я и сам не заглядывал, а в лазарете, есть у них и такая, как выяснилось утром, раненый находится, какой-то чернокожий парень. У него сразу несколько свежих огнестрельных ранений. Заглянул в нее. Сказали мне про него, что раньше и он врагом здешним людям был, что те враги тутошних обстреливали, но вскоре и проиграли. Потом пленным он числился, затем наблюдателем от здешних на каком-то ближнем соседнем острове. Во время недавнего боя в него очередные недавние враги стреляли. Их всех перебили. Что за враги ещё, откуда, кто?
И зачем тогда его лечить, не пойму, если он сам ранее враго м был? Сразу бы пристрелили его и всё, чтоб не мучился и время у здоровых не отнимал. Оказывается, все девушки здешней группы посменно рядом с ним дежурят, выхаживают. Предложил это коменданту, в смысле — пристрелить страдальца, а он как-то странно на меня посмотрел. Что я такого сказал? Посоветовал мне изучить ещё раз инструкцию, что на коммуникаторе появлялась. Оказывается у них есть копия ее на бумаге, по-русски написано, и на английском и на испанском. Так и мне сообщение на русском приходило. Сразу же. Татарский-то письменный я знаю, конечно, и писать и читать на нем свободно могу, но на русском проще и понятней. И ему, кстати, сначала по-азербайджански на коммуникаторе писали, потом тоже на русском. Как-то замудренно тут все. Вот откуда Они, эти Устроители, точно всё про нас знают?
Ещё, сразу не обратил внимания вчера, дождь и всё такое… Там, где все они обедают под навесом, есть карта, вчера её тщательно укрывали во время дождя, пасмурно было, вот и не заметил, мало ли какой щит где и зачем стоит. Может пожарный? А сегодня её открыли, глянул — занимательно и познавательно! Под всеми островами, что там нарисованы — подписи названий на русском и испанском. Показали мне где мы находимся — ну это я и сразу сам понял, когда слово Дом прочитал. Теплое такое название, уютное. Очень оно ему идёт… при солнечном свете-то.
Смотрю и изучаю рисунок дальше. Оказывается, правее нас есть здесь Австралия и дальше какая-то Гаага. Вроде как там здешние европейцы обитают. Посмотреть бы — как именно… Рядом с Домом — Эспаньола, острова Малый и Дора. Слева подальше — остров Зеланд, тоже крупный, там и ещё другие острова вокруг есть — целая гроздь, какие-то большие, какие-то поменьше. Ну что сказать — очень наглядно и толково, сразу понятно где тут что.
Сказали ещё что обязательный сеанс Поставки у них регулярно в 12−00. Причем, как-то уж очень уважительно это слово произносят. Вот как это « поставки»? Чего и кому, или куда — тоже пока до конца не ясно. И рекомендовали мне быть рядом, никуда пока далеко не уходить. А куда я тут пойду-то? Я ж не знаю тут ничего! Сами же они постоянно чем-то своим заняты, что-то постоянно делают, без дела не сидят.
Испанка с утра пораньше ходила в море — ближние сети проверять, свежей рыбы принесла, женщины ее сразу обрабатывать принялись, что-то на кухню, что-то на заготовки на будущее. Оказывается, у них уже и какой-то запас продуктов есть, постоянно его пополняют. Мне никаких дел на сегодня не предложили… Не доверяют? Опять непонятно! Ну и я не напрашивался сам — больно-то оно мне надо! Но кормить не отказываются — когда на кухню прихожу, так же, как и всем остальным, полные порции накладывают и чая охотно наливают. Кухарка местная очень неплохо готовит! Говорит на каком-то странном французском, немного на английском. Остры слишком уж, даже излишне, как на мой погляд некоторые её блюда и необычны, но ничего, в Таиланде и Вьетнаме и не такое доводилось попробовать — вот там точно «напалм». Если там не сказать «Ноу спейси» — такого наложат! А здесь ничего, в целом — терпимо.