А потом она неожиданно распрямляется и лёгким движением руки отправляет Гарри в полёт прямо через стекло окна. Тот вскрикивает, пытаясь схватиться за подоконник, но только режет пальцы осколками, исчезая из поля зрения.
Я стараюсь не заплакать, хотя глазам уже горячо. От осознания, что только что погиб человек, долгое время поддерживающий меня и помогавший из всех своих небольших сил, становится горько и больно. И, нашарив пистолет снова, я ощупываю его пальцами. Не то чтобы у меня был большой опыт обращения с оружием, но этот пистолет, он… тяжёлый. И должен быть достаточным основанием для того, чтобы прекратить разборки между Себастьяном и незнакомкой до очередного смертоубийства.
Потому что, хоть тот и доставляет множество проблем, пусть и оброс тайнами сильнее, чем старый пень — грибами, всё же он единственный дорогой мне человек. Ну, из тех, что остались в живых. Так что я обшариваю пистолет повторно и, примерившись рукой, набираю в грудь воздуха. А потом бью коленом в деревянную дверцу, собираясь выскочить «внезапным участником боя».
Но ничего не происходит.
Дверь не сдаётся.
Я бью ещё раз, чисто чтоб проверить, но и тогда кроме лёгкой вибрации не получаю никакого результата. Видимо, создававший этот шкаф человек знал, насколько важна бывает одежда и решил максимально защитить своё нижнее бельё. А полсотни лет спустя ныне покойный рыжий парень, из самых лучших побуждений, спрятал в нём человека.
И наверняка унёс с собой в могилу ключ от моего своеобразного «убежища». Через замочную скважину я вижу, как упирающегося Себастьяна снова хватают, подвешивая в воздух. Он дёргается, но с каждой секундой ощутимо слабеет. От ощущения собственной беспомощности я взмахиваю руками, случайно стуча пистолетом по деревянной дверце шкафа и замираю от громкости получившегося звука. Вместо со мной замирают и дерущиеся. Гостья поворачивается в сторону шкафа, поводит головой, будто прислушиваясь.
Я думаю о том, что в принципе могу выстрелить и отсюда, главное — подманить противницу поближе, чтобы она пробившая шкаф пуля точно добралась до чужого тела. Откуда во мне это дикое желание убить другого человека, я не знаю. Да и не хочу знать, если честно. Главное — прямо сейчас, когда мне жизненно необходимо спустить курок, я в состоянии это сделать. Снова замахнувшись трясущимися руками, я коротко стукаю по дверце. Можно, конечно, просто дубасить по дереву, в надежде, что так всё случится быстрее, но… так я не хочу. Хочу плавно, медленно и осторожно. Красиво.
От внезапности этой мысли меня передёргивает. Убить человека «красиво»? Что за чушь, откуда это вообще взялось в моей голове? Почему я не могу просто выстрелить и положиться в остальном на удачу и чужую глупость?
— Человек, — уверенно произносит гостья и отбрасывает Себастьяна прочь, словно сломанную игрушку. Тот вяло шевелится, кажется, тянется к ней, но падает на четвереньки и странно хрипит. — Кот, — заключает незнакомка странно радостным голосом. — Неужели, ты снова совершил ту же ошибку, привязавшись к человеку? Ну что за дичь, в самом-то деле! — она хрипло смеётся, крайне неприятно, как мне кажется, и устремляется вперёд. — Пошёл вон, я хочу увидеть! — шипит она на бросившегося в ноги Себастьяна и пинает его в лицо. — Я хочу убедиться, что ты…
Когда до шкафа остаётся от силы пара шагов, я нажимаю на курок. Меня дёргает и оглушает, я падаю, не в силах справиться с качающимся миром и запоздало осознавая, что стрелять в замкнутом пространстве было не самой хорошей идеей. «Акустика, мать её за ногу, как можно было не подумать об этом раньше?» — возникает в голове и это выглядит настоль же чужеродно, как и желание кого-нибудь убить. Красиво убить.
Кое-как придя в себя, в снова прижимаюсь к своему «единственному окну в мир» и не нахожу глазами не Себастьяна, ни гостью. И стучу, снова, надеясь на чужую глупость и откровенную наивность. В ответ на звук от стены отделяется тёмный силуэт и невозможно сразу разобрать, кто передо мной: облачённая в мешковатую одежду фигура подходит всё ближе, но никак не даёт себя рассмотреть. И я решаю ждать.
В конце концов, я под защитой тяжёлых дверец из плотного дерева, так чего мне бояться? Я обвожу свободной рукой пистолет, проверяя всё ли с ним в порядке. Тот ощущается, как и в прошлый раз. Вполне себе тяжёлым пистолетом.
Дверца скрипит неожиданно, даже слишком, я вздрагиваю, вытягивая руку и выпускаю сразу две пули, смотря в испуганные глаза Себастьяна. Он хрипит, хватается за живот и падает, как подкошенный.