— Хорошо, давай сходим, — он улыбается, тянется за поцелуем и, приникнув к губам, почти болезненно стонет: — Боже, как же я тебя люблю, моя кошка!
— Только сегодня?
— Всегда, — хмыкает он и, одарив коротким поцелуем в лоб, присаживается рядом, оттесняя ледяными мокрыми шортами. — Сегодня вечером в отеле будут танцы.
— Предлагаешь отправить Гарри туда и устроить «голый заплыв»?
— Ты всегда понимаешь, о чём я говорю!
— И ты меня за это любишь?
— Да.
— Только за это?
Он хмурится, принимая правила игры. Мы играем в неё с того самого дня, когда сели в поезд с твердыми намерениями больше никогда не возвращаться в крохотный городок, невольно потревоженный кошачьими разборками. Каждую минуту, каждую секунду, заглядывая в его мысли, я вижу туман из сладкой ваты и своё лицо. Мой кот меня любит.
— Я просто люблю, ты же знаешь, — он прокатывается холодными пальцами вверх от моего колена, заползая под край короткой юбки. — А моя кошка меня любит?
— Почему ты решил, что я буду именно кошкой?
— Потому что я сам — кот?
— А может, я стану медведем? — я поигрываю плечами, ставлю коктейль на небольшой деревянный столик и тянусь, совершенно по-кошачьи. Повадки — первое, что я получила от этого вида, о чём совершенно не жалею. Мне нравится играть с окружающими, заставляя их сходить с ума от желания стать центром моего внимания, мучая их равнодушием и ехидными улыбками. И Себастьян — не исключение. Его рука почти достигает края трусов, когда я закидываю ногу на ногу и сообщаю: — Думаю, я стану собакой.
— Собакой? — он оборачивается, чтобы оценить вид того, как Гарри пытается не утонуть на глубине, будучи ростом меньше метра, и коротко хихикает. — Думаю, он обрадуется соратнику по играм.
— А ты обрадовался?
— Я буду любить тебя любой, ты же знаешь.
— Знаю. Хотя это и нелогично.
— Я — кот, а коты часто совершают поступки, в которых логика на последнем месте. Хотя кому я это рассказываю… — он жмурится от солнца и тянется вперёд, за новым сладким поцелуем. — Ты наверняка уже сама это почувствовала.
Я киваю. Почувствовала, ещё когда легко приняла факт убийства, когда наскоро вымывала кровь с его футболки, когда помогала снимать Гарри с дерева и, запихнув их в украденные переноски, покупала один биллет «куда-нибудь к морю, пожалуйста». Позже я закрылась в крохотном туалете поезда и рыдала, смотря на свои дрожащие руки, но это было уже после того, как мы погрузились и устроились. Кошачье легкомыслие заменило мою привычную задумчивость и жажду признания. Потому что кто может быть привлекательней кошки?
— Я хочу, чтобы ты стала милой маленькой кошечкой, такой ласково-невинной, наивной и чистенькой, — шепчет Себастьян. — Чтобы, глядя на нашу животную пару, люди задавались вопросом «что она в нём нашла»?
— Поверь, они делают так уже сейчас. Мы смеёмся. А потом он вдруг становится серьёзным и сообщает:
— Дейра выжила.
— Та, что заходила к нам?
- Да. Она выстрелила тогда дважды и спряталась. Поэтому мы не успели уйти и были вынуждены драться. Поэтому ты теперь со мной, а Басти — мертва.
— И как там Дейра?
— Выжила, восстановила руки и всё также бодро валяется на диване в обличье толстого мопса, раздражая хозяйку. Кстати, остальные тоже вернулись, им вполне неплохо на прежних местах.
— Есть новости от Киры?
Пару недель назад я набралась сил и взяла в руки телефон, найдя в интернете номер ресторана. Мне ответила Кира, она была одновременно рада и шокирована моим внезапным решением «вернуться к бабушке». Бабушка, кстати, тоже была весьма удивлена решению внучки «пожить для себя и попутшествовать». Мы ругались больше часа, прежде чем вернувшийся с пляжа Себастьян отобрал у меня трубку и, буркнув невразумительное «звоните ещё», затащил в море. И, раз уж «семейные связи» восстановить не получилось, я пыталась постоянно набирать Киру, оставившую мне свой домашний номер. Но совсем недавно она перестала отвечать. Вообще. Я пыталась звонить утром, вечером, ночью, перед рассветом — ничего. Возможно, устав от пустых разговоров, она просто добавила меня в чёрный список, но что, если что-то случилось?
— Вы слышали новости? — ворвался в наш разговор Гарри, весь мокрый, но в абсолютно сухих шортах, которые он всегда оставляет на берегу, прежде чем забраться в воду. — Сегодня приедет какой-то супер-автор, у него недавно вышла книга, о ней все говорят?
— Прямо все? — жмурится пригревшийся под моим боком Себастьян. — Тогда почему я не слышал?
— Потому что постоянно смотришь только на Анну? — хмыкает рыжий. В его словах есть истина, да он и сам это знает, мы с Себастьяном слишком увлечены друг другом, чтобы заметить даже конец света. — Так что я взял биллеты на его благотворительный вечер через три часа…