– Миссис Кобб, – официальным тоном сообщил он, – скончалась в результате сердечного приступа.
– О нет! Какое несчастье. Я знала, что она ходит к доктору Галу, но у меня и в мыслях не было, что это так серьезно. Это мистер Ланспик?
– Нет, просто один её друг из Пикакса.
– Как это случилось? – задыхаясь от волнения, спросила молодая женщина.
– Думаю, подробности будут в завтрашней газете.
– А… Какое горе, какое горе! Я сидела с моими больными детками и увидела мигалки, поэтому я не могла не позвонить.
– Да, конечно,
– Спасибо вам. Как ваше имя?
– Джим Квиллер, – пробормотал он.
Большинство женщин отреагировали бы восхищенным «Ооооо!», узнав, что говорят с очень богатым холостяком, – завидная партия! – но эта молодая женщина просто сказала:
– Меня зовут Кристи Уоффл.
– Вы правильно сделали, что позвонили. Спокойной ночи.
Он услышал, как на двор въезжает машина, и пошёл встретить Ларри Ланспика. Несмотря на своё высокое положение в обществе, он имел совершенно незаметную внешность. Средний рост, ничем не примечательные черты и цвет лица придавали ему безликость, которая давала ему возможность воплощать много разнообразных персонажей на сцене Театрального клуба.
– Какая трагедия! – покачав головой, сказал он с выверенными актерскими интонациями. Он прошёл в дом уверенными широкими шагами человека, который хочет казаться выше своего роста. – Никому даже не под силу оценить, сколько эта женщина сделала для нашего города! И не брала за это ни цента! Мы никогда не найдём такого смотрителя, как…
Телефонный звонок прервал его.
– Это, должно быть, её сын звонит из Сент-Луиса, – сказал Квиллер, снимая трубку, но первые слова, которые он услышал, заставили его вздрогнуть.
– Алё! Это Винс Бозвел! – Голос был громким, резким и немного гнусавым. – Я звоню, чтобы выяснить насчёт Айрис. С ней что-то случилось? Мы с женой… Ну, мы тут видик смотрели и увидели «скорую помощь».
Квиллер ответил холодно:
– Мне очень жаль, но миссис Кобб скончалась в результате сердечного приступа.
– Да вы что! Чёрт, вот беда-то! – посетовал оглушительный голос и, отвернувшись от трубки, кому-то пояснил: – Какой-то парень говорит, что Айрис умерла от сердечного приступа, дорогая! – И снова прокричал в трубку: – Мы чертовски любили Айрис, моя жена и я. Мы можем что-нибудь сделать?
Квиллер держал трубку в шести дюймах от уха.
– Думаю, что нет, но спасибо, что позвонили,
– Мы тут, по соседству, если потребуется какая-нибудь помощь в музее, ладно? Раз такое дело – я всегда рад подсобить.
– Вы очень любезны. Спокойной ночи, мистер Босворт.
– Бозвел, – поправил мужчина. – Мы с женой тут в домике на углу. Ларри Ланспик – наш друг.
– Понимаю. Спокойной ночи, мистер Бозвел. Мы признательны вам за ваше участие.
Квиллер повесил трубку и сказал Ларри:
– Кто такой Бозвел?
– Ты разве не знаешь Винса и Верону? Она – один из наших добровольных помощников, а Винс составляет каталог старинных печатных станков в амбаре. Он пишет книгу об истории книгопечатания.
Квиллер задумался о том, нужна ли миру ещё одна книга по истории книгопечатания.
– Где вы отыскали этого парня, Ларри?
– Он приехал сюда из Питсбурга. Должно быть, был тренером у «Стилеров», подумал Квиллер.
Ларри тем временем продолжал:
– Винс сказал, что не будет брать денег за работу, и мы предоставили им бесплатное проживание. Поселили их в домик наёмного работника. Теперь, когда Айрис нет, нам из соображений безопасности нужно, чтобы кто-то жил на территории фермы. По-моему, Бозвелы подойдут.
– Я могу переехать сюда, пока вы не найдёте постоянного смотрителя, – сказал Квиллер.
– Это очень любезное предложение, Квилл, но это означало бы навязывать тебе дополнительную работу.
– Вовсе нет. Я всегда хотел какое-то время пожить в музее, особенно из-за собрания документов, – поискать материал для моей колонки.
– Если ты серьезно. Квилл, то это решило бы наши проблемы, а работой в музее тебе заниматься ни к чему. Есть отдельная телефонная линия, а наши добровольные помощники приходят и уходят со своим ключом. Тебя никто не побеспокоит.
– Только я бы, конечно, хотел взять с собой моих сиамцев, – добавил Квиллер. – Коко назначил себя начальником моей охраны, а Юм-Юм однажды отличилась тем, что поймала музейную крысу. Айрис время от времени приглашала их сюда, и они ни разу ничего не попортили.
– Об этом я не беспокоюсь, – сказал Ларри. -Я знаю, они хорошо себя ведут. Они могли бы устроить себе вечернику, пригласить котов из сарая, полакомиться полевками.
– Они комнатные кошки, – поспешил заверить его Квиллер. – Я стараюсь не выпускать их на улицу.
Снова зазвонил телефон, и на сей раз это был Деннис:
– Мы всё обговорили, мистер Квиллер, Шерил и я думаем, что панихида и похороны должны быть там, у вас, где у мамы было столько друзей. Я прилечу сегодня, как и собирался, а вы тем временем можете решить всё, что нужно. Она всегда писала о вас в письмах. Вы были очень добры к ней.
– Хорошо, что вы прилетаете, Деннис. Я встречу вас в аэропорту и закажу вам номер в гостинице Пикакса, только я не знаю вашей фамилии.
– Пишется «Хауф» – «х-а-у-ф», а произносится «Гаф».
– Вы летите пятичасовым рейсом из Миннеаполиса, так?
– Всё правильно… и, мистер Квиллер, мне нужно непременно рассказать вам, что происходило с мамой последнюю неделю или две. Это было связано с музеем. Ей было очень неспокойно.
Квиллер потрогал усы.
– Конечно же, обязательно расскажете.
– Спасибо за всё, мистер К. Ведь так вас всегда называла мама?
– Почти все называют меня Квилл. Называйте меня так же, Деннис.
Он медленно повесил трубку. У него снова возникли подозрения о психическом состоянии Айрис Кобб. Скорее всего это от лекарств.
– Ну что он решил? – спросил Ларри.
– Все организуем мы. Панихида и похороны здесь. Деннис прилетает сегодня вечером. Я распоряжусь, чтобы Фонд Клингеншоенов покрыл все расходы, и я хочу, чтобы всё было сделано как следует.
– Согласен. Воспользуемся похоронным залом Динглбери, а службу закажем в Старой Каменной Церкви.
– Будь добр, сделай необходимые телефонные звонки, пока я раздобуду кофе, – попросил Квиллер. – Нам надо заказать зал и сообщить в больницу. Если захотят узнать имя наследника, то это Деннис Гаф, а пишется «Хауф» – «х-а-у-ф». Затем я позвоню на радио и ночному дежурному в газету. Пусть они напечатают сообщение на первой странице, а ко вторнику напишу некролог.
– Сообщи им, что музей всю неделю будет закрыт, – прибавил Ларри.
Они сидели за обеденным столом на кухне, отодвинув в сторону розовые свечки в подсвечниках из матового стекла, потягивали кофе из керамических кружек и обсуждали детали: Динглбери будет открыт для родных и близких во вторник вечером, отпевание в церкви на Пикакской площади в среду утром, пригласить для сопровождения процессии городской похоронный оркестр. Как бывший президент торговой палаты, Ларри гарантировал, что утром в день похорон все коммерческие учреждения будут закрыты. Как действующий президент совета по образованию, он будет просить, чтобы школы также были закрыты в первую половину дня.
– Всех учеников с первого класса по двенадцатый водили на экскурсии в музей, – сказал он, – и у Айрис для ребят всегда было печенье и лимонад.
Уже около ста лет похороны были для Пикакса важным событием. Все жители города приходили отдать покойным последние почести и сосчитать количество машин в процессии. Эта статистика становилась фактом истории, её запоминали и приводили в разговорах: девяносто три машины на похоронах Гудвинтера Старшего в прошлом году; семьдесят пять – когда хоронили капитана Фагтри. Самыми пышными из всех были похороны Эфраима Гудвинтера в 1904-м: пятьдесят две двуколки, тридцать семь карет, более сотни человек пешком и семнадцать на велосипедах. «Не хватало только верблюдов и слонов», как сказал по этому случаю один непочтительный прохожий. Эфраима, владельца шахты Гудвинтер, сильно не любили, и его похоронная процессия напоминала триумфальный марш, но это долгая история, окутанная слухами и предубеждениями, – Квиллер рассчитывал когда-нибудь ею заняться. Далее возник вопрос, заказывать или не заказывать цветы.