– Все равно - это неправильно, что ее поведет мой племянник.
(На этих словах Ленчик наградил Катерину уничижительным взглядом.)
– О, не волнуйся, авто застраховано от всех рисков, - беззаботно откликнулся обувщик.
– Но Леня совершенно не знает города, - продолжала упрямиться Катя. - Поезжай с ним ты. Будешь объяснять дорогу. И объяснять, как управлять этим монстром.
– А ты?
– Поеду за вами на такси.
– А может, поместимся втроем? - хитренько улыбнулся Брасселини.
– Как?
– Ты такая стройненькая… - Паоло сделал приглашающий жест и придержал перед «Катьюшей» пассажирскую дверцу.
Катя нерешительно залезла на сиденье - а рядом с ней ухитрился разместиться синьор Брасселини, и они оказались куда ближе друг к другу, чем даже в венецианской гондоле. Обувщику практически ничего не оставалось делать, кроме как крепко обнять Катю за плечо, а правую руку разместить на ее колене.
– Как это говорится в русской поговорке: «В тесноте и не обида»? - произнес он по-русски с ужасным акцентом.
– Паоло, откуда ты знаешь русский? - удивилась Катя.
– У меня есть деловые партнеры из вашей страны, - отмахнулся синьор Брасселини. - И как еще говорят у вас в стране - шоферу? «Трогьяй!» Или: «Паэхальи-и!»
И Ленчик тронул, и поехал, и с визгом шин вырвался со своего места, и заложил крутой вираж, выезжая со стоянки.
«С ума сойти, - только и билось у него в голове, - я еду на „Феррари“. По Риму на „Феррари“. По настоящему Риму на настоящем „Феррари“!!»
Однако продемонстрировать выдающиеся скоростные качества красной машины Ленчику удалось лишь раз - на шоссе, ведущем от аэропорта в город. Он незаметно для самого себя разогнался до двухсот пятидесяти километров в час, легко лавируя между стоящими (как ему казалось) на шоссе автомобилями. Синьор Брасселини нисколько не возмущался столь вопиющим нарушением правил дорожного движения, лишь снисходительно улыбался - а руки его тем временем гладили Катины плечи и коленки. Что ж, за «Феррари» противному обувщику можно было простить и это!
Затем начались пробки, но и тут «Феррари» оставался «Феррари». Ленчик старался занять «поул-позишн» [52] на каждом светофоре. Затем, когда загорался зеленый, срывался с места - так, что ускорение впечатывало его в сиденье (а Катю - в Брасселини) - и наслаждался зрелищем в зеркале заднего вида. Там с каждой секундой все уменьшались крохотули машин, взявших старт одновременно с ним. И даже когда они попали в натуральную пробку и ползли, словно на каком-нибудь «Запорожце», - и тут Леня наслаждался, потому что никогда еще не видел такое количество (и качество!) женских взглядов, устремленных на него из-за окон соседних «Сеатов», «Рено» и «Тойот». «Вот бы Брасселини дал мне ее на ночь! - размечтался Ленчик (счастье, как известно, никогда не бывает абсолютным, и в любой, даже самой счастливой ситуации, человеку все равно остается чего еще хотеть и к чему стремиться). - Вот бы я покатал на ней Юкико по ночному Риму!»
Незаметно они доехали, с ненавязчивыми штурманскими подсказками синьора Брасселини, до места назначения: виа Андреа Дореа, шестнадцать, где Катю с Ленчиком ждала русская невеста Влада Кипелли-Семивражская.
Глава 15
Рим. 16 марта, 18.15. Катя и Леня
Синьора Кипелли-Семивражская проживала в многоквартирном доме стиля модерн. Таких домов во множестве настроили перед Первой мировой войной в Москве, Париже, Петербурге, Вене. Вот и в Риме, оказывается, тоже. Никакого, конечно, сравнения с завораживающими «центровыми» домами, где даже от современных зданий, казалось, исходит терпкий аромат античности-древности. (Пока ехали, Катю поразил вполне молодой, не старше девятнадцатого века, дом. Они как раз остановились подле него на светофоре и увидели: первый этаж полностью застеклен, для того чтобы продемонстрировать срез глубокого, метров восемь, фундамента. Многочисленные наслоения явно вели отсчет еще из начала первого тысячелетия.)
…Ленчик выбрался из-за руля «Феррари» с совершенно мокрой спиной. Оказывается, он все-таки волновался, когда вел болид по запруженным римским улицам.
– Паоло, извини, мы не можем пригласить тебя с нами, - слегка смущаясь, произнесла Катя.
– О, пустяки! - галантно ответствовал обувщик. - Я подожду вас в том кафе на углу.
– Мы, может, будем заняты долго.
– Я стану ждать, сколько понадобится. Я никуда не спешу.
И он на прощание поцеловал Кате руку. Поездка в тесноте «Феррари», когда они соприкасались плечами, бедрами, руками, восстановила, казалось, между ними ту интимность, которая возникла после ночного путешествия в гондоле и, особенно, после примерки туфель в пустом веронском магазинчике. Катя вся раскраснелась, внутри у нее потеплело, и она уже готова была забыть предательство Паоло.