– Аллилуйя! - воскликнул юноша. - Благодарю вас, о великие Будда, Аллах и Иисус, что дали мне этот кэш!
Затем он проворно свернул купюры в трубочку и засунул в свой рюкзачок - только Катя их и видела.
– Да, я богат! - с пафосом произнес Леня. - Теперь я богат! Но вот хотелось бы мне знать: богат - до какой степени?
И он запросил банкомат о состоянии «своего» счета. Механизм равнодушно сообщил ему, что на счету осталось четыре тысячи евро.
– Негусто, - с ноткой разочарования протянул Леня. - Питоха мог бы и побольше налика подкинуть. А то бегай тут по всей Европе за его суперпрограммой за гроши.
– Наглый ты, Лелик, - констатировала Катя. - На тебя халява сыплется, а ты еще сетуешь, что она нежирная. Лопай, что дают!
– Ладно, - махнул Леня. - Теперь вопрос: где здесь ближайший телефон-автомат?
– А куда ты собрался звонить?
– Как - куда? В Барселону. Следующей клиентке агентства «Замуж невтерпеж». Ее телефончик у меня при себе. - Юноша выразительно похлопал по своей поясной сумке.
– Ты что, собираешься туда ехать?
– Естественно. И прямо сегодня.
– Не слишком ли круто забираешь? Вчера - Венеция, сегодня - Верона, завтра - Барселона… Может, передохнем?
– Знаешь, тетенька, - с исключительной наглостью ответствовал Ленчик, - если ты устала или у тебя, к примеру, матримониальные планы на сегодняшний вечер - ты можешь и остаться. Теперь, с деньгами, я и один справлюсь.
Это была уже не просто наглость, но наглость неприкрытая, и ее Катерина терпеть не собиралась. К тому же и опыт борьбы с наглецами накоплен немалый - работа доцента Калашниковой процентов на двадцать состояла в том, чтобы осаживать нахальных молодых людей и девиц.
– Значит, так, - сказала она исключительно ледяным тоном. - Мои матримониальные планы - как на сегодняшний вечер, так по жизни вообще - никого, кроме меня, не касаются, и обсуждать я их ни с кем не намерена. Это - раз. Два: если ты дальше собираешься путешествовать в одиночку, то для начала я попрошу компенсировать мне все затраты, которые я понесла на твой вывоз в Европу, а также упущенную выгоду от занятий с учениками, от которых я ради тебя отказалась. И три: ты должен немедленно позвонить в Москву маме и спросить у нее, отпускает ли она тебя дальше в одиночное плавание.
Юноша во время этой отповеди мрачнел и сдувался прямо на глазах, а когда Катя закончила, он, натурально, бухнулся перед ней на одно колено - на глазах всей площади, - схватил ее ручку, поцеловал и пробормотал:
– Ну, прости меня, тетечка! Брякнул, не подумавши! Я просто очень хотел, чтобы мы поехали дальше, вот и зарвался… Но я, конечно, хочу, чтобы дальше мы поехали вместе. И побыстрей, лучше прямо сегодня. Не сердись на меня. Ну, прости, пожалуйста! Мир?
Он так умилительно заглядывал ей в глаза, что Катя не выдержала, улыбнулась и, пытаясь оставаться строгой, сказала:
– Мир будет, когда ты поведешь меня в кафе и, раз уж теперь богат, угостишь всем, чего бы я ни захотела.
– Идет! - вскричал юноша и вскочил с колен.
Одной рукой отряхивая коленку, а другой - схватив Катю за плечи, он повлек ее в сторону близлежащего заведения.
В кафе Катя заказала только «кампари» и эспрессо - не разорять же, в самом деле, племянника. К тому же ей (или им обоим?) сегодня еще предстояло свидание с синьором Брасселини, и Катя надеялась, что он, как и вчера в Венеции, поведет ее (их?) куда-нибудь ужинать.
Ленчик одним глотком выпил итальянский эспрессо (крохотный и до чрезвычайности крепкий) и теперь вертелся на стуле, нетерпеливо посматривая по сторонам.
Катя, неторопливо наслаждаясь «кампари», сделала племяннику замечание:
– Раз пригласил девушку в кафе - не вертись, а веди светскую беседу. Развлекай даму.
Вдруг выражение лица Ленчика переменилось. Глаза застыли, корпус подался вперед. На площади он увидел что-то (или кого-то). И пока Катя оглядывалась, что же он там узрел, племянник вскочил, опрокинув плетеный стул, и понесся с криком:
– Юкико! Юкико!
Тетка видела, как он стремительно ввинтился в толпу, сгущавшуюся в устье виа Мадзини, и исчез в ней.
«Когда вернется, - мстительно подумала Катя, - я ему все припомню! Все его намеки на мои „матримониальные планы“ - в то время, как он сам одну девушку в кафе приглашает, а за другой - бегает».
Сперва Ленчик не сомневался, что это Юкико. Она шествовала в группе японских туристов от Арены к торговой улочке. Но она не замечала его и не реагировала на его крики. Правда, может, он обознался - он видел девушку только со спины. Но, с другой стороны, кому, как не ему, знать это хрупкое тело под курткой-дутиком, жгуче-черные волосы, заложенные за ушки, и стройные ножки в джинсах?