– Не слишком! - с убеждением воскликнула монашка. - Не слишком! Люди сейчас только и хотят, что потреблять - и развлекаться, развлекаться - и потреблять! Бегать по саду жизни, - усмешка, полная горькой иронии, исказила черты сестры Магдалины, - и срывать цветы удовольствия! А потом - все, что сорвал и чем насладился, втаптывать в грязь, безо всякой жалости!
«А ведь она, - подметила Катя, вглядываясь в совсем не бесстрастное теперь лицо монашки, в которой бушевала буря эмоций, - очень близко к сердцу эту тему воспринимает. Пожалуй, потому, что нашелся, верно, в ее жизни такой „срыватель“, который ее саму в грязь втоптал!…» И, смягчая формулировку, высказала вслух свою догадку, сочувственно глядя на сестру Магдалину:
– Вы ведь из-за такого человека в монастырь ушли, да?…
– Откуда вы знаете?… - прошептала монашка, тяжело опускаясь на койку.
Слезы хлынули из ее глаз. Катя подошла, обняла девушку за плечи, протянула носовой платок. Ленчик в смущении отвернулся и принялся разглядывать скромное убранство кельи, потом выглянул в крохотное оконце: из него видна была только непроглядная чернота ночи, да ослепительно белый пик, да ледяные звезды.
– Вы извините меня, - жалобно проговорила сестра Магдалина, слегка успокоившись, - это я оттого, что по-русски поговорила, как с подружками в Москве. Тут ведь не с кем, только с сестрой Мартой, и то она не всегда дозволяет по-нашему, говорит, чтоб я латынь учила, испанский…
– Ну и давай поговорим с тобой. По-русски, - предложила Катя.
Лицо Оли Косынкиной вдруг просветлело.
– Как ты тут живешь? - спросила Катя.
Она почему-то испытывала неизъяснимую симпатию к этой несчастной девчонке, заброшенной судьбой в страшную глушь, где и поболтать-то не с кем. Разве что со строгой аббатисой. Или с Христом или Девой Марией - да ведь они высоко, не ответят…
– Плохо тебе? - участливо спросила Катя.
– Не плохо, - упрямо, сквозь слезы, сказала сестра Магдалина, - я из вашего мира ушла и не жалею, у меня теперь иное предназначение…
– И прекрасно, - кивнула Катя, - да только, похоже, прошлое тебя еще держит.
– Нет. Я покончила с ним! - патетически воскликнула девушка.
– Не совсем, - мягко возразила Катя. - Иначе б ты под койкой ноутбук не прятала. И писем от него не ждала. Кто этот он!
– Не было никакого ЕГО, - твердо возразила девушка.
– Да ведь ты ж сама сказала! - напомнила Катя.
– Ну, хорошо, был, - легко согласилась монашка. - Он, он… - Она зашмыгала носом, а потом снова бурно расплакалась.
Катя утешающе обняла ее и протянула девушке новый платок. Ей довелось выслушивать много исповедей своих юных учениц, которые почему-то дружно взяли моду рассказывать Екатерине Сергеевне про свои любовные незадачи и спрашивать у нее совета. Видать, было в ней что-то располагающее к тому, чтобы делиться с ней сокровенным. Вот и сестра Магдалина из горного монастыря решила, похоже, не худосочной аббатисе исповедоваться, а Катюше.
– Я ведь актрисой была, - всхлипнула Оля Косынкина. - Во МХАТе меня прослушали, сам Табаков сказал: Мы берем эту девочку. А тут - он… Я к нему на пробы пришла, он сериал «Ангелы ждут» должен был снимать… Режиссер… Русский, но только что из Голливуда прибыл, жил там… Он сразу на меня запал… «Вы, - говорит, - на какую роль пробуетесь - подружки главной героини? Да это для вас мелко, не масштаб! Что такое три съемочных дня, восемь реплик! Я вас вижу, - говорит, - в роли главной героини. Это тридцать пять съемочных дней, экспедиция в Иерусалим! Да вы после премьеры на следующее утро знаменитой проснетесь! В Голливуд вместе с вами поедем!…» И сразу спрашивает меня: «Какие у вас планы на сегодняшний вечер?» Ну, я-то правила игры, конечно, знала. Знала, что иначе девушке в кино не пробиться… И согласилась, и пошла с ЯЙМ ужинать, а он в тот же вечер говорит: люблю, мол, тебя! Влюбился, говорит!
– Все они так говорят, - вздохнула Катя.
– Нет, он, подлец, всерьез!… Оля, будь моей женой, говорит! На колени прямо в ресторане встал! Предложение сделал! Всерьез! Я, говорит, человек свободный, завтра же распишемся!… Я ему, естественно, не поверила. И сразу ничего не позволила - хотя все мне говорили, что надо: иначе ни роли не получишь, ничего… Но мне такой ценой никакая роль была не нужна… И в тот вечер он меня просто проводил… На машине довез… Ну, я думала, все. Обманет теперь, конечно, - и с ролью, и с женитьбой. Да не больно-то и хотелось!… А только на следующее утро - в дверь звонок: он. В белом костюме, с шикарным букетом. У меня аж сердце прихватило. Ты, спрашиваю, чего? А он зычно, на весь дом: «Пришел о помолвке объявлять, давай, знакомь с родителями!…»