– А кто это - Нинка?
– А, чушь, пустое место, - отмахнулась бывшая актриса, - гримерша из нашей группы… И она, слово за слово, ехидненько меня так спрашивает: «А где твой Володенька?» Я говорю: в Голливуде. Она, гадина, ржет. «А у кого, - говорит, - я тогда на фильме работаю - здесь, в Москве?» У меня голова кругом. «У кого?» - спрашиваю. «У него, - грит, - у Гаерского, и работаю. Четырехсерийный фильм „Ангелы возвращаются“. Продолжение нашего фильма». - «Как?! Раз продолжение - значит, я должна быть в главной роли!» А она: «Нет, - говорит, - Косынкина, там в главной роли Черубахина снимается». - «Почему Черубахина?!» - «Ну, - эта змея смеется, - ты сама догадайся, с трех раз. Во всяком случае, твой Володечка ее каждое утро на съемку на „Мерседесе“ привозит».
– Какая же он сволочь! - от души воскликнула сопереживающая рассказу Катя - имея в виду, естественно, коварного Гаерского.
– Сука редкостная, - поддержала ее монахиня, а потом спохватилась вырвавшемуся козлиному слову и осенила себя крестным знамением: - Прости мне, господи, прегрешения мои… Ох!… Я, конечно, кинулась Гаерскому сразу звонить. Он и правда дома оказался, у себя на Чистопрудном. Тон холодный. «Я, - говорит, - больше тебя не люблю и помолвку нашу предлагаю расторгнуть. Впрочем, за порог тебя не гоню. Хочешь - живи пока в моей квартире в Кадисе, цветочки мне там поливай. Я тебе даже буду, - пообещал, - содержание высылать, четыреста евро в месяц»… Гад, нашел фрекен Бок!… Я - трубку швырнула…
– Знаешь, я б на твоем месте сразу в Москву поехала, глаза б ему, на фиг, выцарапала, - с жаром сказала растревоженная рассказом Катя.
– Да я так и хотела! Но до Москвы ведь еще долететь надо! А у меня денег в кармане - сорок евро! А самолет - четыреста евриков в один конец, и еще до аэропорта надо добраться… Ну, я тогда… Я решила с собой покончить… И пошла на набережную…
– Куда?! - Кате показалось, что она ослышалась.
– Ну, на набережную, у своего дома. Купила в магазине бутылку водки - и пошла. А для верности еще снотворного взяла: думаю, водкой буду запивать, и все тогда, точно с гарантией…
«Ей, актрисе, - подумала Катя, - как демонстративной личности, даже для самоубийства нужны были зрители».
– Ну, начала я водку пить и таблетки глотать… А потом - все…
– Что - все?
– Здесь очнулась, в монастыре.
– А как же ты попала сюда?
– Бог мне спасение послал! - аффектированно произнесла бывшая актриса.
– А конкретно? - нахмурилась Катя.
– Там, на набережной, оказывается, аббатиса Марта проходила. Ну, она поняла, что я русская, - говорит, я ругалась сильно, - увидела, что со мной что-то ужасное происходит, и решила душу мою спасти. И когда я сознание потеряла, она меня до своей машины дотащила. И сюда, в монастырь, привезла. А на следующее утро, когда я в себя пришла, сказала мне по-русски: «Я вижу, что у тебя на душе чернота, поэтому, если хочешь, поживи пока у нас, сестра. Ничего делать не надо: ни молиться, ни на службу ходить, ни работать. Просто живи, сколько хочешь, крепости душевной набирайся, а потом, когда захочешь, уйдешь…» Стала я здесь жить, и мне понравилось: тихо все, уединенно, благолепно… Сестры такие вежливые все… Потом я начала, из любопытства, на службу ходить… В церкви - золото, статуи, на скамеечках сидеть можно… Аббатиса меня молитвам научила… Очень мне здесь хорошо, спокойно, и душа спасается… Теперь я постриг собираюсь принять…
«Все понятно, - усмехнулась про себя Катя. - Козлевича охмурили ксендзы». А вслух спросила:
– А откуда ж у тебя лэптоп и сотовый?
– А это я, - слегка потупилась бывшая актриса, - домой в Кадис один раз съездила, типа, в увольнительную… Ну, и забрала с собой… А то как же! - принялась с жаром оправдываться она. - Из дома я исчезла, телефон мой в квартире не отвечает. А вдруг Гаерский будет меня искать? Не найдет дома, на сотовый позвонит или письмо напишет…