– Если они схватят вас, мы сразу позвоним в полицию. И будем молиться за вас.
– Боюсь, - нахмурилась Катя, - я не могу рисковать жизнью своего племянника. И своей, кстати, тоже.
– Ладно, - после короткого раздумья решилась на что-то настоятельница. - Есть еще одна возможность выбраться отсюда. Правда, она тоже весьма рискованна. Идемте.
Они снова пересекли небольшую площадь и сквозь низкую дверь вернулись в обитель. Однако на этот раз аббатиса не повела их по широким ступеням вверх. Напротив, настоятельница достала связку ключей, отомкнула низкую и мощную деревянную дверь, затем выпростала откуда-то из-под рясы электрический карманный фонарик и шагнула на первую ступеньку тесной винтовой лестницы. Лестница круто вела вниз.
– Подземный ход? - шепотом предположил Ленчик.
– Какой, к богу в рай, подземный ход! - нахмурилась Катя. - Высота-то какая!
Аббатиса пошла первой, освещая себе путь фонариком.
– Следуйте за мной.
Ступеней через сто напряженного спуска гуськом (становилось все холоднее - хотя и на поверхности-то было далеко не жарко) они вышли в просторное каменное помещение. Здесь оказались не по-монастырски низкие потолки (примерно как в Ленчиковой московской квартире) - и еще, на удивление, было светло. Солнечный свет проникал в подвал через три окна в торцевой стене.
В подвале было совершенно пусто, только кое-где на каменном полу лежали пятна снега. Температура в помещении была ощутимо ниже нуля.
Сестра Марта пересекла подвал - миряне последовали за ней. У торцевой стены, откуда лился солнечный свет, она снова достала связку ключей, выбрала нужный, вставила его в скважину - и через секунду распахнула перед гостями широкие ворота.
Зрелище, открывшееся перед путешественниками, заставило их обоих отшатнуться - даже тренированную парашютами Катю, даже заядлого сноубордиста Ленчика.
Утренние облака рассеялись, и простор, открывшийся перед ними, расстилался, казалось, на сотни километров. Бог знает где, далеко внизу, чернели поросшие хвойниками склоны. На склонах притулились одна-две игрушечные деревеньки. В низине пролетал крошечный вертолет. По склонам вилась, поднимаясь, та самая шоссейная дорога, по которой они мчались вчера вечером. Она выглядела отсюда не шире новогоднего серпантина, и по ней бежали машинки величиной с муравья. Серпантин дороги приводил к горному курорту, который сейчас они видели свысока, - нагромождение прилепившихся к скалам детских кубиков.
Выше городка начинался сплошной снеговой покров. По нему лезли вверх столбы и линейки подъемников. А на склонах уже можно было разглядеть крошечные точки - выехавших на утреннее катание горнолыжников.
Однако здесь, в горнем монастыре, Катя с Леней находились выше самой высокой станции канатной дороги. Между ними и конечным пунктом канатки простирался длинный - едва ли не километровый - крутой склон, весь покрытый девственно-белым, нетронутым снегом.
– Вам туда, - указала рукой вниз - на снег, на бездну - настоятельница.
– Да вы что?! - отшатнулась Катя. - Это же самоубийство!
– Идемте. - Аббатиса поманила их за собой.
Они отошли от края пропасти. Настоятельница выбрала новый ключ из своей бесконечной связки и отомкнула им еще одну неприметную дверь. Слава богу, она вела не в бездну.
– Прошу.
Все трое вошли в помещение, служившее чем-то вроде склада или сарая. Окон в нем не было вовсе, и, когда сестра Марта включила электрический свет, взору беглецов открылась удивительная картина. Сарай оказался полон различных предметов - но каких!… Вот уж чего Ленчик не ожидал увидеть в католическом монастыре! Вдоль стены в специальных козлах помешались горные лыжи. Все - новенькие, самых известных фирм. Имелись даже три-четыре сноуборда.
– Боже! - от всей души воскликнул пораженный Ленчик. - Зачем монахиням такой прикид?!
– Мы здесь не только души спасаем, - с достоинством отвечала аббатиса, - но и бренные тела человеческие. Сестры помогают горноспасателям, и благодаря их ежедневному подвигу мы выручаем из снежного плена троих-четверых заблудших путников за сезон.
На секунду перед мысленным взором Ленчика возникла удивительная картина: монахини в рясах, в клобуках (или как там называются их головные уборы?) рассекают по склону на горных лыжах. Он не удержался, фыркнул - аббатиса строго глянула на него. Однако в следующий момент юноша заметил, что в углу сарая на железных крюках были развешаны комбинезоны. Рядом на полках стройными рядами лежали очки и шлемы.
Новая картина возникла в его воображении: юная монашка в шлеме, в обольстительно обтягивающем чресла горнолыжном костюме, находит в снегу туриста - вывихнувшего, скажем, ногу. Тот - вне себя от счастья. Он начинает с ней заигрывать, вольно шутить - она, изголодавшаяся по мужскому обществу, робко ему отвечает. Затем девушка снимает шлем, и турист оказывается поражен ее красотой, водопадом золотистых волос… Они тянутся друг к другу, поцелуй - и они сливаются прямо на снегу в жарких объятиях… Ленчик тряхнул головой и отогнал от себя видение в духе «Декамерона». По неконтролируемым фантазиям сразу стало понятно, что они с Юкико расстались уже целую вечность назад. «Эх, Юкико, Юкико! Увижу ли я тебя когда-нибудь!…»