— Потому что вы пришли не отмеченным на карте маршрутом к нужному месту назначения. Опытный взгляд на вашу миссис Казалис сразу же отметил бы, что перед ним тихая и покорная женщина. Она замкнута, необщительна, фригидна, слегка подозрительна и сверхкритична по отношению к самой себе — я говорю, конечно, о том времени, когда знал ее. Муж ее — красивый мужчина, добившийся успеха в своей работе, которая заставляет его постоянно контактировать с другими женщинами, однако их супружеская жизнь полна конфликтов и напряжения. Тем не менее, безвольной миссис Казалис удается приспособиться к подобному существованию. Она никогда не привлекает к себе особого внимания, смирившись с тем, что ее полностью затмевает супруг.
Но после сорока лет с ней что-то происходит. Долгие годы миссис Казалис тайно ревновала мужа к молодым женщинам, с которыми он контактировал уже в качестве психиатра — сам Казалис говорил мне в Цюрихе, что в последние годы у него была в основном женская клиентура. В доказательствах миссис Казалис не нуждалась — она всегда принадлежала к шизоидному типу, да и доказывать, по-видимому, было нечего. В результате шизоидные тенденции перешли в маниакальное состояние — настоящий параноидный психоз.
У миссис Казалис развивается иллюзия, будто ее дети убиты мужем с целью отнять их у нее. Возможно, она предполагает, что муж является отцом некоторых детей, которым успешно помог появиться на свет. С этой мыслью или без оной миссис Казалис в отместку начинает убивать их. Ее психоз сосредоточен во внутренней жизни. Внешне он проявляется только в преступлениях.
Вот как психиатр мог бы описать обрисованную вами убийцу. Как видите, мистер Квин, место назначения у нас одинаковое.
— За исключением того, — горько усмехнулся Эллери, — что я добрался до него весьма поэтичным способом. Я вспоминаю художника, изобразившего убийцу в виде кота, и поражаюсь его замечательной интуиции. Разве тигрица — бабушка кошки — не впадает в безумие от ярости, когда у нее отнимают детенышей? К тому же, профессор, существует старинная поговорка: «У женщины, как у кошки, девять жизней». Миссис Казалис тоже имеет на своем счету девять жизней. Она убивала и убивала, покуда в один прекрасный день Казалиса не посетил страшный гость.
— Вы имеете в виду правду?
Эллери кивнул.
— Это могло произойти несколькими путями. Казалис мог наткнуться на запас шелковых шнуров и вспомнить путешествие с женой в Индию и ее — а не свою — покупку этих шнуров. Возможно, два-три имени жертв пробудили в нем воспоминания, после чего требовалось всего несколько минут, чтобы заглянуть в картотеку и все понять окончательно. Или же он мог обратить внимание на странное поведение жены и последовать за ней во время ее охоты, слишком поздно, чтобы предотвратить трагедию, но вполне своевременно, чтобы понять ее жуткий смысл. Должно быть, Казалис вернулся к недавнему прошлому и припомнил, что не знал о местопребывании жены во время каждого из убийств. К тому же Казалис страдал бессонницей и принимал снотворные таблетки, а это, как он, несомненно, понял, предоставляло ей неограниченные возможности. Чтобы незаметно для консьержа выйти из дому и вернуться в ночное время, существовала дверь кабинета Казалиса, ведущая прямо на улицу. Что касается дня, то дневные отлучки жены редко обращают на себя внимание мужа — во всех слоях американского общества слова «поход по магазинам» имеют магический смысл, объясняя абсолютно все... Казалис даже мог догадаться, что его жена в своем параноидном коварстве перескочила несколько подходящих кандидатов в картотеке с целью поскорее добраться до племянницы — самое ужасное ее преступление, убийство неудовлетворительной замены погибших детей, — дабы втравить мужа в расследование и получать от него информацию о том, что планирует полиция и я.
В любом случае Казалис, будучи психиатром, должен был сразу понять значение шнура в качестве орудия убийства как символа пуповины, душащей детей. Безусловно, от него не ускользнул и связанный с деторождением смысл постоянного использования голубых шнуров для жертв мужского пола и розовых — для женского. Он мог проследить развитие ее психоза до самого источника в родильном доме, где она потеряла своих детей. При обычных обстоятельствах это было бы всего лишь медицинское (хотя и мучительное) наблюдение, и Казалису пришлось бы либо принять необходимые в подобных случаях врачебные и юридические меры, либо, учитывая, что огласка принесла бы слишком много боли, унижений и оскорблений, поместить жену в такое место, где она не могла бы никому причинить вреда.