— Как же, знаю я эту лавчонку. «Бестселлеры». Она там испокон веков. А почему тебя не пригласили?
— Меня пригласили, но я не поехал. Они там на своих вечерах играют в отгадайки.
— Я тебя понимаю…
— Заскочишь завтра по дороге на радио клюкнуть рюмочку, я уж, так и быть, тебя просвещу… кто там выиграл.
Во время разговора сиамцы сидели бок о бок, предвкушая дальнейшее развитие событий. И оно не заставило себя ждать. Квиллер тщательно расчесал им шерстку серебряной щеточкой… потом сыграл с ними несколько раундов в игру, называвшуюся «цап-за-галстук»… потом объявил: «Читать!» Коко прыгнул на книжную полку и столкнул оттуда «Женский портрет». Там на корешке, он заметил, было больше золота, чем на других книгах, прибывших при последней покупке.
Не успели они дочитать главу, как задребезжал телефон… и уютный голос Милдред пригласил Квиллера разделить с Райкерами послеполуденную трапезу.
— Но я не могу дозвониться до Полли, — посетовала она. — И в церкви её не было.
— Её нет в городе, — объяснил Квиллер.
— Тогда приходи один, а я приглашу тебе в пару кого-нибудь из соседей.
Когда час спустя он прибыл к Райкерам, то, к своему удовольствию, увидел там Хикси Райс, заведовавшую во «Всячине» отделом рекламы.
— Где Полли? — спросила она.
— В Локмастере — боюсь, там ничего хорошего. А где Дуайт?
— Там же и, боюсь, по той же причине.
Напитки были сервированы на открытой площадке перед домом. Разговор шёл о «Старой посудине». Шотландская община была готова построить новое здание. Волонтёры — плотники, электрики и маляры — предлагали свои услуги, гордясь, что их имена будут значиться в почетном списке, который вывесят в вестибюле здания.
Обедали, как всегда, внутри.
— Завидую Квиллу, — сказала Милдред. — Такая роскошь — его затянутая сеткой беседка. Квилл может принимать гостей на свежем воздухе. И киски могут резвиться там без поводков.
После десерта (запеченные персики с сreme fraiche[14] и орехи пекан) мужчины завели разговор на любимую тему — о своей юности в Чикаго. Хикси их баек ещё ни разу не слышала.
— Расскажите о летнем лагере, — предложила Милдред.
И сто раз рассказанное зазвучало опять.
Квилл. Мой отец умер до моего рождения, и мистер Райкер выполнял отцовские обязанности за двоих: водил нас в зоопарк и на парады, давал советы, просматривал школьный дневник, улаживал неприятности.
Арчи. Однажды он решил, что нас нужно отправить в летний лагерь — поучиться чему-нибудь полезному типа: плавать кролем, оснащать парусную лодку, влезать на дерево, вырезать свисток…
Квилл. И вот что навсегда врезалось в память: каждый вечер мы сидим вокруг костра, слушаем разные истории и поем бойскаутские песни — громко, но, увы, не очень стройно.
Арчи. И вот что ещё мы оба помним во всех подробностях — читанные у костра стихи.
Квилл. Не только каждое слово засело в памяти — стихотворные строчки всплывают в голове в самый неподходящий момент…
Арчи …к примеру, когда стоишь перед дорожным инспектором…
Квилл …или во время венчания…
АРЧИ. Хотите, почитаем?
— Пожалуйста, пожалуйста! — воодушевилась Хикси.
Двое взрослых мужчин выпрямились и, уставившись друг другу в глаза, чтобы вместе начать, принялись скандировать в бодром ритме:
Неподалеку в густых камышах Издохла соечка от коклюша. Ах как её било от коклюша! Висела на ветке, едва дыша, И умерла…На мгновение воцарилась та звенящая тишина, когда Полли обычно изрекала: «Цитируя „Ричарда Третьего", потрясающе!»
— Здорово! Здорово! — восторгалась Хикси. — Обязательно выучу это наизусть.
— Прочитать вам вторую строфу? — спросили воодушевленные мужчины. — Она не хуже первой.
Вечер закончился в достаточно ранний час, и Квиллер поспешил домой, чтобы встретить эскападу Полли во всеоружии. Уж он её спросит:
Как прошёл юбилейный банкет?
Сколько свечей было в торте? Все шестьдесят?
Кто там был?
Как были гости одеты? Строго или крикливо?
Все ли играли в угадайки?
Кто да кто выиграл?
Какие были призы?
В какую церковь они ходят?
Какой там пастор?
Он был дока по части интервью, а она любила, когда её интервьюировали.
По прибытии в амбар он уже по сообщению в окне — спасибо сиамцам — знал, что ему кто-то звонил. Это был метеоролог.
«Полли дома, но вымотана хуже некуда! Позвони не ей, а мне. Она выглядела совсем разбитой и очень взволнованной, Квилл, и невыспавшейся. Я сказал ей, пусть ложится спать, а уж я тебе все сообщу».