Выбрать главу

— Ты бы лучше бросил курить, а не пить, хер Данелия. И не обижайся, дорогой, «хер» по-немецки — господин, а не то, что ты думаешь.

Нелысый грузин (тихо):

— Нет уж. Пусть лучше курит...

В 86 году мы с Резо Габриадзе летели в Израиль изучать материал и писать сценарий для фильма «Паспорт». На месяц я вез с собой 60 пачек сигарет «Аполлон».

Граница

В конце семидесятых я летел в Италию через Вену. В «Шереметьево 2» передо мной проходила паспортный контроль семья, уезжающая в Израиль: муж, жена, дети (две девочки и мальчик) и старик лет восьмидесяти. Все прошли. Протянул свой выездной документ (серую бумажку с фотографией) в окошко и старик. Пограничник начал внимательно ее изучать: смотрит на бумагу, потом на старика, опять на бумагу и снова на старика. И так минут пять. Потом снял телефонную трубку, что-то сказал тихо. Старик побелел, начал шарить по карманам, достал дрожащей рукой валидол.

— Проходите, — пограничник поставил штамп и возвратил старику его документ.

В самолете я оказался рядом с ним. Старик сказал:

— Я фронтовик, до Кенигсберга дошел, но так страшно мне никогда не было. Я подумал: а вдруг он меня не пустит! Конец! Квартиру сдали государству, с работы уволили, паспорта нет. Родных больше не увижу! Никогда!

Тогда для тех, кто решил уехать в Израиль и пересек границу, дороги назад не было. Туда уезжали навсегда!

Много позже мы с Резо Габриадзе придумали такую историю.

Грузин был женат два раза. Первая жена была еврейка (она скончалась), а вторая — грузинка. От первой родился сын Яша, от второй Мераб. Яша уезжает с семьей в Израиль. Мераб его провожает. В Москве в аэропорте Мераб захотел выпить с братом на прощание по бокалу шампанского. В буфете с нашей стороны алкогольных напитков не было (антиалкогольная кампания), а за паспортным контролем было все — там заграница. Мераб по выездному документу брата (они очень похожи) прошел паспортный контроль (пересек границу), купил бутылку шампанского, но обратно его не пустили. И он вынужден лететь в Вену и там обратиться в советское посольство. А дальше его бесконечные мытарства по разным странам. И тюремные фотографии — фас и профиль.

Действие предыдущего фильма «Кин-дза-дза!» происходило на далекой планете Плюк. Слетать на этот Плюк нам не довелось, но, поскольку и другие там не бывали, мы могли придумывать и показывать все, что в голову придет. Израиль в то время для нас был такой же далекой планетой, как Плюк. Мы о нем мало что знали. Но теперь давать волю фантазии было сложнее: нас могли уличить. И для того, чтобы написать сценарий, надо было побывать в Израиле. Посмотреть, что там и как.

В красной рубашоночке

Дипломатических отношений с этой страной у СССР не было, и командировать нас туда никто, кроме Общества дружбы с зарубежными странами, не мог. Председателем этого общества была первая женщина-космонавт, очаровательная Валентина Ивановна Терешкова. Мне посоветовали обратиться к ней. Встретила она меня приветливо и сказала, что ближайшая делегация в Израиль планируется только в следующем году. Но в конце лета в Иерусалим поедет на гастроли Омский хор, и она может устроить, чтобы и я поехал вместе с ним. Запишут как солистов, но суточные платить не смогут. Коллектив хороший, девчата не дадут с голода умереть. Ну и с собой можно консервы взять.

И я представил такую картинку. Иерусалим, на сцене концертного зала Омский хор. Статные, кровь с молоком, сибирячки исполняют песню «Степь да степь кругом...». Среди них — маленький лысый грузин, в шелковой красной рубашонке и желтых хромовых сапожках, старательно открывает рот. А сидящий в зале бывший ведущий советский кинокритик говорит бывшему советскому сценаристу:

— Вон тот маленький, зелененький — это переодетый кинорежиссер Георгий Данелия.

— Вижу. Ну что ж, теперь и ежу ясно, кто он и почему его так часто на фестивали посылают, — говорит бывший советский сценарист.

Между прочим. В Канаде на следующий день после показа фильма «Мимино» ко мне в гостиницу пришла журналистка. Она расспрашивала меня о кино и литературе, архитектуре и живописи, о любви и судьбе человечества. (Она говорила по-русски с приятным акцентом.) Ей нравилось, как я отвечал, она смеялась над моими шутками. Меня трудно разговорить, но у нее, молодой и привлекательной, получилось.

А на следующий день в газете, на последней странице, появилась моя маленькая фотография, под которой было написано: «...ни по одежде, ни по манере поведения советский режиссер Георгий Данелия не похож на агента КГБ, каким он на самом деле является...»