Счастливый вулколак защелкал челюстями, помахивая хвостом.
Переведя на меня взгляд, он тут же попытался сложить губы трубочкой.
Но у меня в тот момент промелькнул мультфильм перед глазами «Жил был пес», тот в котором волк, объевшийся на свадьбе, говорит «щас спою».
Поэтому я даже и не ожидала, что из меня вырвется – я те щас как спою!
Вулколак шлепнулся на попу и склонил голову, рассматривая меня сквозь заплывшие жиром щелочки. Но выть не рискнул.
- Ой, - сказала девочка, - а вы кто?
- А я, - встала со стульчика и развернула плечи, выпячивая грудь, - названая мама вот этого перекормленного чудовища! И дрессировщик, по совместительству.
Я почувствовала, как напряглись мужчины в комнате.
- Почему перекормленного? – надула губки девочка, - у него аппетит хороший, и сладкое он любит.
- Сладкое? Глория! – донеслось от дверей.
- Ой, — девочка округлила глаза до размера блюдца, — и одними губами прошептала «папа».
Медленно развернулась и попыталась оправдаться – но, папа, ты сказал, что у него диета, но про сладкое ты не говорил!
Мужчина, стоящий в дверях, начал закипать.
- Глория, он животное, ему нельзя сладкое!
- И нельзя жалеть, — поддакнула в след за её отцом, — ты даёшь ему разрешение клянчить еду у других, он чувствует поощрение от тебя и бесчинствует!
- Клянчить? – я услышала рык, хотя ни одной «р» в слове не было.
- Он не клянчит, он поет! – топнула ногой девочка, — но тем, кому не нравится, приходится задабривать его, и он идет в другое место, петь! – последние слова она говорила уже почти шёпотом, потому что ее отец был уже помидорного цвета.
- Вон, оба! – скомандовал он.
Первыми подскочили адъютант и муж Кнопы, и рванули мимо отступившего в сторону шефа. Дверь аккуратно прикрыли.
- Так, теперь вы, юная леди, - он перевел взгляд на дочь, - для того, чтобы иметь собственного питомца, нужно соблюдать определенные правила. Потому что большинство решений, которые ты принимаешь за питомца, так или иначе скажутся, в первую очередь, на нём. И то, как он себя чувствует, может ли он выполнять функции, которые на него возлагались, — это твоя заслуга и вина. Твой вулколак – охранник и друг! Именно в таком порядке. С тобой я закончу позже. После консультации с тем, кто как нельзя близко принимает к сердцу все, что происходит с питомцами.
- Девочка вышла вместе с вулколаком, - он скорчил виноватую морду и попытался заскулить, выбить амнистию и себе, и девочке.
Я погрозила кулаком и он, поджав хвост шумно выдохнул, втягивая все в себя.
Девочка уже из-за двери крикнула – до свидания! – и прикрыла дверь.
- Прошу, - шеф, а это был он, открыл еще одну дверь, в свой кабинет.
Я прошла, хотя точнее прошествовала вслед за Михой, который распушив хвост шмыгнул в дверь первым.
- Прошу извинить меня, Алекса, за столь нелицеприятную ситуацию. Я считал, что избыточный вес – это какая-то болезнь или нарушение, а не то, что моя дочь потакает собственным слабостям.
- А она такая худенькая почему? – задала вопрос, который возник сразу же, как он сказал о слабостях.
- Растет! – кажется худобу ее отец не считал чем-то необычным.
- Она очень худая, если она скармливает сладости вулколаку, значит не ест сама, - я даже не поняла, что рассуждаю вслух.
- И что?
- Может это какая-то патология?
Нам в школе рассказывали о том, что диабет не обязательно, может быть, у толстых людей, иногда происходит совершенно наоборот. Ребенок худой, и у него диабет.
- Она совершенно здорова! – несколько нервно ответил ее отец.
- Ну тогда, возможно она хочет быть на кого-то похожей, а где ее мать?
Мужчина нервно сглотнул – умерла, когда Глория родилась.
- И она тоже была такая же худенькая? – я подняла на него взгляд, понимая, что делаю больно, своими расспросами, мужчина вдруг вздрогнул.
Он молчал, и я тоже. Я не понимала, в чем причина его молчания.
- Пообещайте, что эта информация останется только в вашей голове.
Я кивнула, - странно, конечно, но мало ли, может все дело в семейных тайнах.
- Ее мать – наяда. Я привел ее из другого мира, так как ее водоем исчезал. Надеялся продлить ее существование в мире магии. Но ничего не вышло. Беременность подкосила ее силы, и она тихо сгорела через неделю после родов. Она очень хотела оставить после себя хоть что-то. И скрывала беременность столько сколько могла. Пока стало поздно что-либо решать.
Он достал из запертого ящика стола портрет и протянул через стол мне.