Как говорил один человек-кот в книге, которую читала Галя: «Вы можете меня сломать, но играть на мне нельзя…» Тот человек, наверное, был из породы кошачьих.
Добавлю от себя: можно играть со мной.
Мой главный враг из кошачьего племени жил через два дома — коротколапый Черныш с длиннющими белыми усами. Он всегда нападал сзади, из-за поленницы или из-под крыльца. Мы катались, сцепившись, по траве, оглашая округу пронзительными воплями, а из клочьев нашей шерсти все окрестные пичуги вили себе гнезда.
Однажды после очередной драки я отлеживался в малиннике. Левый глаз совершенно заплыл, по шерсти текла кровь. Тошнило, как в тот раз, когда я объелся кашей. Хозяйка нашла меня, взяла на руки и принесла домой. Смазала мне морду зеленкой (я позволил) и поставила передо мной миску с любимыми рыбными консервами (я абы какие не ем, только с определенной этикеткой, и хозяйка это знает).
— Бедненький ты мой, тебя же убьют… — сказала она и погладила мне спину. — Как же мы без тебя, Рыжик?
(Голову гладить было нельзя — голова вся, кроме глаз и носа, была в зеленке.)
А потом всхлипнула.
Тогда я, пусть и ненадолго, захотел быть человеком. Я до утра мечтал стать младшим братом Антону. Чтобы меня гладили по голове, жалели, укладывали в кровать и кормили лекарствами. Тогда Галя и Сережа поняли бы наконец то, что я им говорю… А может, и не поняли.
Но утром, выйдя в сад, я вновь захотел сделаться тигром. Тогда я не знал еще, что менять свои мечты опасно. Иначе Небесный кот, перебирающий небесные нити, запутается в ваших нитках и скатает их в клубок, в самый обычный клубок шерсти. И будут каждый день выпадать вам напасти, а радости окажутся так кратковременны, что вы не успеете ими насладиться.
О Небесном коте и нитях судьбы мне рассказал Старик.
Старик приехал в гости к нашей соседке вместе с пожилой парой своих хозяев. Старик-кот был серый, полосатый, мордатый, кастрированный. На его круглой морде навсегда застыло печальное удивление. Первым делом он обошел сад вокруг одноэтажной кургузой дачки, потом перешел грунтовую дорогу и залез на спиленную березу — на тот самый обрубок дерева, на который меня посадили котенком.
Я кинулся со всех лап отстаивать свои права. Одним прыжком очутился у подножия пня и услышал сверху:
— Тише, тише, тише… Я всего лишь исполняю давнее свое желание — залезть на этот высоченный пень и обозреть с него дорогу. У каждого есть заветное желание, и его надо непременно исполнять.
— Это мой пень!
— Друг мой… — отозвался старый кот.
— Я тебе не друг! И я тоже люблю сидеть на этом пне!
— Друг мой, — повторил старый кот. — Ты делаешь это каждый день. И еще будешь делать много-много лет. Это не твое заветное желание. Не так ли? А настоящее заветное желание у тебя есть?
— Ну да… желание есть. Хочу стать тигром, — выпалил я с ходу.
— Солидное желание, — улыбнулся Полосатый. Я никогда не видел, чтобы кот так улыбался, снисходительно, понимающе, лукаво. — Ну что ж… Ты станешь тигром однажды. Когда придет твой тигриный час.
— Хм… — сказал я недоверчиво.
— А пока — не стоит точить когти без надобности, — произнес старик.
— Мам, гляди, коты как будто разговаривают! — засмеялся Антон, сидевший на крыльце с ноутбуком. Он даже от очередной игры оторвался, глядя на нас со Стариком.
— Исполни мое желание… — сказал старый кот. — Оставь на эту ночь в мое распоряжение этот пень. А я исполню твое. Самое заветное.
— Как?
— Мы, коты, когда уходим на кошачьи небеса, перебираем когтями нити судеб. Я твою ниточку непременно найду. Так что верь, будет в твоей жизни момент тигриного всевластья.
Думаете, я поверил ему?
В тот момент — нет. Я лишь фыркнул в ответ: знаем мы, кошачьи всё это сказки!
Но он был стар и почти всю жизнь провел в городской квартире.
Наверное, ему все его пятнадцать лет жизни мечталось просидеть светлую июньскую ночь на спиленном дереве, обозревать окрестности, поглядывать свысока на проезжающие машины и пробегающих собак и чувствовать себя кошачьим царем. Так что я снисходительно фыркнул — мол, я уже взрослый кот, на подобные котячьи сказки меня не купишь — и ушел в малинник.
Когда он уезжал на следующий день в сетчатой переноске-клетке, то улыбался, положив огромную морду на мягкие лапы в белых «тапочках». Глаза его были зажмурены от удовольствия. Но прежде чем исчезнуть за дверью машины, Полосатый открыл свои огромные зеленые глаза и подмигнул мне.