Я задумчиво курил, ожидая, чем дело кончится. Через некоторое время из-за кучи неспешно засеменила маленькая белая кошечка. С другой стороны появился Калигула собственной персоной. Он приближался ко мне неторопливо, с совершенно безрадостным видом — если так можно сказать о лишенной человеческой мимики морде.
— М-да… — задумчиво протянул он, глядя в серую кирпичную стену. — Всесилие, исполнение желаний… И никакого счастья.
Тогда я не понял, что имел в виду Калигула и насколько схожи оказались наши с ним чувства — человека и простого уличного кота.
А Калигула поселился у меня в доме и принялся за исполнение функций, обещанных фирмой. Ловкий, покладистый, он взял на себя роль дворецкого и секретаря. Более того — отличного собеседника, партнера в преферанс и шахматы. Казалось бы, я исполнил свою мечту с лихвой, получив не просто кота — друга.
Только вот я стал замечать, что в огромных желтых глазах Калигулы больше нет той трогательной подкупающей беззаботности, которая так забавляет нас в котах. Иногда он казался мне похожим на мудрого, изрядно пожившего и разочаровавшегося во всем человека.
Я пытался заговорить с ним об этом, но кот отшучивался и ловко переводил разговор на другую тему. Нет слов — он был чудесным многофункциональным устройством, способным мгновенно прогнать печаль, развлечь, помочь советом.
Единственное, с чем он не мог справиться, — со странной занозой, застрявшей где-то в глубинах мой совести. Наверное, это было глупо. Ведь Калигула — всего лишь кот, «расходный материал» высокотехнологичного ошейника. Если мне взбредет в голову — я могу легко заменить одного кота на другого, и тот, новый, может быть еще лучше, пушистее и полосатее. Ведь в шахматы со мной играет не несчастное животное, а всезнающая холодная электроника. И разговоры я веду не со сказочным Котом в сапогах, а всего лишь с имитацией. А кто его знает — что творится в маленькой пушистой душе зверя?..
Однажды ночью, когда Калигула тихо спал, свернувшись у меня в ногах, я осторожно снял с него ошейник…
На утро меня разбудило настойчивое мяукание из прихожей. Зевая, я вышел в коридор.
— Чего, Калигула? — спросил я.
И вдруг похолодел, поняв, что тот не ответит.
Кот топтался у двери, переминаясь с лапы на лапу. Наступил мне на ногу, ткнулся носом, потерся ухом. В глазах его не было уже привычного, противоестественного интеллекта. Просто кот — полосатый, лоснящийся от сытости, но с теми же порванными в драках ушами. Там, за дверью, его ждали весна и дикий мир, в котором нет месту ошейникам.
— Гулять хочешь? — спросил я.
В голосе моем была надежда. Я очень хотел, чтобы Калигула плюнул на все и остался — в сытости, тепле и, как я думал, в хорошей компании. Но понимал: что-то зовет его — на вольные и опасные просторы улиц и пустырей. Там его мир. Какое право у меня лишать зверя его маленького счастья?
Я с трудом подавил искушение нацепить обратно умный ошейник. Открыл дверь. Калигула выскочил на лестничную площадку. И умчался вниз по ступенькам.
Не оглядываясь.
И вот я бессмысленно смотрю на этот проклятый ошейник с мигающими светодиодами, а в душе — новая, незнакомая раньше тоска.
И все, о чем я могу сейчас думать, — вернется ли домой этот своенравный комок шерсти?
И не потому, что ему приказала строгая электроника.
А просто потому, что так ему хочется.
Стихи
Юрий Баладжаров
Елена Жабинковская
Константин Кедров
Марина Бевза