Новым рожденьем приветствует Путь.
Слова сами выходили откуда-то из глубины подсознания. Будто Мурси родилась с этой песней. Будто она и была ею. Нахлынула первая волна воспоминаний. Когда она, потерянная, сидела посреди грузового отсека пиратского спейсшарка, готовая убить себя за содеянное. Не понимающая, как встала на Путь Йонгея. Ненавидящая собственное “я” за то, что никчёмная жизнь ей показалась дороже, чем жизни тысячи пленников, и она так долго ждала момента нанести удар. Разрушенная собственным Гневом. Сломленная им, раздавленная, рассыпавшаяся на кусочки.
Голос стал твёрже, мотив уверенней вырисовывал узор, слова крепли и выходили осознанно, связывая её с эмоциями того момента, что последовал после. Когда она впервые услышала ласковый шёпот сестры, напевающей этот фольклорный гимн Созданных детей Императрицы:
Старый и новый рождается Путь, будто песня о встрече,
Лёгкий и ярый, нетронутый пылью истлевших годов.
Ветер, и соль, и умытый рассвет, и всё меньше и меньше
Памятью стоптанных старых следов.
Лена спасла её, остановила разрушающую стихию, направленную Мурси на саму себя. Она сидела рядом, обняв, тихо напевая нужные слова, несмотря на то, что и её тело подвергалась этой чудовищной энергетической атаке. Но Лена признала Мурси, увидела в ней перерождение Матери Императрицы и осмысленно освещала начало Нового Пути - новой жизни Матильды.
Сейчас же сестра открыла глаза и, подхватив мелодию, в унисон запела припев:
Там, за ночью остылой осыплется в небо
Всё, что было и не было памятью лет.
Там былые Пути, обращенные в пепел,
Материнская Милость уносит в рассвет.
Лена подошла и присела на кровать, пристально глядя в глаза Мурси. Она не могла ручаться за результат воздействия сыворотки, но то, что Мо перво-наперво вспомнила о Начале Пути, четко говорило о её намерениях разорвать все эмоциональные связи с прошлым. Лена взяла в руки холодные ладони сестры и вместо вопроса продолжила:
Символ Пути на песке начерти под приливной волною,
Кто же поможет, придётся ли Путь открывать самому?
Сможет ли выйти в дорогу опять дух, алкавший покоя?
Дверь распахнуть в подступившую тьму?
Мурси улыбнулась. Чтобы не случилось в жизни, Лена всегда будет рядом. Она её маяк в бескрайнем космосе, давшая и новые надежды, и новую философию, и смысл жить дальше. Это странно, ведь они даже не кровные сестры, а Лорд Банник не серьёзно уступает ей по Силе. Такая же дочь Перворожденной, одной из Трёх, рожденная осознанно от неизвестного йонгея, воспитанная и любимая её Матерью так, как это могло бы быть с Матильдой.
Мурси крепко сжала тёплые руки названной сестры.
Сможем ли искрой в ладони поймать вожделенное пламя?
Сможет ли спеться мотив, не отравлен тоской о былом?
Сможешь ли Ты отыскать нас, о Мать, тех, какими мы станем,
Вспомним Тебя ли в обличье ином?*
Последние две строчки Лена пропела сама. Мурси до сих пор не смогла смириться с тем, какой её видят йонгеи, лично знавшие Императрицу. К такой роли она явно не дозрела ни эмоционально, ни интеллектуально. Силы Духа не хватало. Но Мо понимала, что не имеет права отбирать надежду у близких. Потому и приняла предложение от СРС. Она работала на износ и очень быстро поднялась по карьерной лестнице. Такой род деятельности помогал Мурси закалить характер, научиться принимать жёсткие решения, иногда даже жестокие, тренировать Разум слышать, помимо Зова, Глас здравого смысла. Ни одно учение Ордена Вселенского Разума не было способно на выработку подобной концентрации.
– Там былые Пути, обращённые в пепел, Материнская Милость уносит в рассвет, – Лена благоговейно посмотрела на Мурси. – Назови себя!
– Леди Ковакс Матильда Перерожденная. Тридцать седьмой год. Воспитана братом Христовым в монастыре «Триста лет без Просвета». Служу в регулярных войсках, в чине капитана. Агент Мо в СРС на должности директора отдела расследований особо тяжких преступлений против всегалактической стабильности. Сейчас на Илуме в отеле с агентом Ла после коматоза, проведенного в целях урегулирования эмоциональных связей Тёмной Материи.