Морган терпеливо ждал, может быть, Мурси захочет что-то ему высказать наедине. Обругать за излишне командный тон или несоблюдение субординации. Если она на него всё ещё рассержена, то обязательно воспользуется моментом и вдоволь насмеётся над его, возможно не всегда уместными, поучениями. В этом она вся. Мурси сейчас как никогда напоминала Моргану сестру. Бусинка тоже бывало на что-то обижалась и могла дуться целый день. Но только наступала ночь, сама прибегала и ворчала, ворчала, ворчала, иногда поколачивая его своими маленькими ладошками от досады. Капитан ведёт себя точно так же. Вот и сегодня, весь вечер тонко язвила в его сторону. Это был какой-то очень интимный концерт, понятный только Моргану и Мурси. Катар запасся терпением.
– Мо, я могу у вас кое-что спросить? Личное, – поинтересовалась канцлер, как только все скрылись по своим каютам.
– Конечно, подруга.
– А капрал не помешает? Ему вы доверяете?
– На сто процентов, – без тени иронии произнесла Мурси.
– И чем же он провинился?
– Ничем. Это всего лишь обычный капрал. Я совершенно серьёзно. Он самый суровый солдафон среди нас всех. Правда не может определиться, чего хочет, да поможет ему Разум.
– Да поможет ему Разум, – вздохнула Бет.
– Дамы, – немного рассерженно прервал их Морган. – Неучтиво говорить в третьем лице о персоне, которая находится с вами в одной комнате.
– Простите, простой капрал, – игриво произнесла канцлер. – Мы думали, вы увлечены чтением. Совсем не хотели вам мешать. Так, пошушукаться чисто по-женски.
Морган поднял ошарашенный взгляд. Ему показалось, что говорит капитан, уж больно и манера речи походила, и интонация, балансирующая на тонкой грани язвительности. Но нет! Это действительно сказала канцлер. А Мурси в этом время рассматривала свои коротко остриженные ногти на правой руке, не обращая никакого внимания на Моргана.
– Я могу уйти, если у вас секреты.
– Секреты, скажете тоже, обычный капрал. Какие же у нас, женщин, могут быть важные тайны? Так, секретики, секретушки, секретуточки, – сказанное совсем не вязалось с серьезным видом Бет. Морган ещё больше растерялся. – Вы ведь знаете, что дамы обычно обсуждают наедине?
– Тряпки, сэр? – произнес катар первое, что пришло в голову. И рассердившись на очередную провокацию проводника, уткнулся в пад, изображая полнейшее безразличие к их разговору.
– Да, хотела у вас спросить Мо, насчет последних направлений в вашей коллекции, – усмехнувшись, обратилась к капитану Бет. – Вам не кажется, что серый уже не в моде.
– И какой цвет вам больше нравится? Дайте догадаюсь, белый?
– Да, мне сдается, вам будет к лицу этот цвет.
– Но вы же знаете, как много других предпочитают этот тренд. Если я приду на дискотеку в белом и встречу в таком же наряде, скажем, старого друга. Может выйти страшный конфуз!
– Вам не стоит беспокоиться, вашему старому другу предписан ордер. Он не может больше появляться нигде, где появляетесь вы.
– Что-о-о-о? – изумленно потянула Мурси. – И кому в голову пришла столь гениальная идея?
– Общим советом, эм, дискотеки. Единогласно. Но он всё ещё востребованный, эм, танцор, – пытаясь не засмеяться, произнесла Бет. – Нет, это для меня тяжело.
– Дело практики. Вы же всегда были хороши в метафоре. Вернемся к Христову. Зачем вы с ним поступили таким образом? Он и без этого лишился многого. Теперь ещё и ордер. Вы там с ума посходили?
– От вас ждут принятия давнего предложения.
– Уйти с должности полевого командира? И сидеть с тупой рожей, выслушивая хню от остальных канцлеров? А потом исполнить своё Предназначение? Скукота у вас, а не дискотека!
– Все боятся, что вы предпочтете чёрный цвет.
– Я всегда буду серой. Серым кворчем. Мне нравится моя незаметность. Кто сейчас на танцполе ведущий плясун? – опять перешла на кодировку Мурси.
– Мой супруг, брат Орехов и брат Бониати.
– Новые имена. Кто из них знает про танцующего кворча?