– Не говори так, – прошептала Бет. – Гидрос чувствует своё Предназначение. Оно уже близко. В тот день, когда ты напала на них с Христовым, он явственно ощутил взор Вселенского Разума на себе.
– Он просто струсил! Ги прекрасно знает, кто в его жизни знамение смерти! И я на них не нападала. Не надо было проверять, работает ли ещё их дурацкий контроль. Не произнеси Христов ту фразу, я бы не выпустила в него молнию. Сами виноваты. Я прям уверена, ты разродишься, а Гидрос ещё пятьсот лет будет здравствовать, пока его не прирежет какой-нибудь держатель Силы ради поста канцлера. А ты так и не узнаешь этого его Предназначения. Я могу помочь! Почему ты упрямая такая?
– Я упрямая? – расхохоталась Бет. – Мотя, не понимаешь? Ты сбежала именно потому, что имеешь другой Путь.
– Никто не пишет перед твоим рождением судьбу. Мы созданы со свободной волей, а значит, вправе делать что хотим.
– Тебе только кажется, что ты свободна. Каждому из нас уготовлен собственный Путь и собственные лапти, чтобы идти по нему. Мой - четкий, короткий и счастливый, а обувь удобна и красива. Твой же Путь тернист, зарос колючей лозой, а в раскаленных башмаках гвозди. Я бы не желала такого никому, а тем более тебе.
– Так, мне это надоело, – грозно произнесла капитан и затихла.
Морган встрепенулся. Если капитан имеет что-то против продолжения рода, это её сугубо личные предпочтения. Конечно, как женщина, она автоматически перестает существовать для него, потому как культура катар тесно завязана на котятах. Но в конце концов, её тело - её дело. Не хочет рожать, не надо. Но склонять к детоубийству канцлера!? И, если ей надоело препираться, то как бы она не выкинула чего и не сделала ужасного без согласия Бет. Морган быстро открыл дверь в каюту.
В полутьме общей комнаты Бет и Мурси сидели на разных креслах и чинно пили чай, при этом совершенно молча. Катар сразу догадался, что это очередная иллюзия и, зажмурившись, прошептал молитву разрушающую оковы. Всё встало на свои места.
Только Бет сидела в кресле. Мурси же расхаживала прямо перед ним. Делала три-четыре шага мимо катара, поворачивалась и шла обратно.
– Мотя, я понимаю, что ты меня любишь, – вздохнула Бет. – Поэтому ты должна принять мой выбор.
– А ты, ты меня любишь? – гневно выкрикнула Мурси не останавливаясь. – Если я выйду в открытый космос, примешь ли ты такой мой выбор?
– Это совсем другое!
– То же самое!
Тут Бет обратила внимание на стоявшего в дверях Моргана. Она удивленно в него всмотрелась и осознав, что тот действительно наблюдает за их разговором, поинтересовалась:
– Он нас слышит?
Мурси вздрогнула и повернула голову. Глядела она исподлобья, совсем недобро, а глаза её непривычно светились фиолетовым цветом. По лицу поднимались темные пульсирующие полосы, обязательная отметина тех, кто часто прибегает к пользованию Силой. Дорожки эти переплетались возле глаз, создавая черное обрамление по кругу. Капитан неодобрительно прищурилась и опять повернулась к Бет.
– Поэтому я доверяю ему на сто процентов, – проворчала Мурси, останавливая свою бессмысленную ходьбу.
– Ох! Вот оно как, – почему-то покачала головой Бет. – Жаль. Мне всегда нравились катары.
– Не начинай, – гневно топнула ногой Мурси.
– И всё же, раз речь об этом зашла. Неберианцы, Мо. Мои дети. Ну, а вдруг? Обещай мне.
– Ничего не случится кроме Предназначения, – раздраженно сыронизировала Мурси и быстро удалилась в отсек управления.
– Канцлер, – откашлялся Морган. – Если вам нужна защита, я готов её предоставить, сэр.
– Защита? – опешила Бет. – От кого?
– От капитана, сэр. Если она склоняет вас к детоубийству…
– Ох, капрал. Кажется я поняла, откуда растут эти ноги, – насмешливо перебила его Бет. – Да… Если бы меня предавали так открыто и бескорыстно, я бы наверное тоже не любила бы катар. Ну что ж, значит у вашей расы своё Предназначение.
– Простите, сэр, – сглотнул Морган. – Я не понимаю, о чём вы говорите.
– Естественно, не понимаешь! – надменно произнесла Бет, вставая со своего кресла. – Жаль, как жаль. У меня есть некоторые друзья катары, может они смогут изменить её мнение, – бормотала она, закрывая за собой дверь в каюту капитана.