Морган даже не удивился, когда возле кофемашины увидел бутылку с вином. Её точно тут не было с утра. Значит, Мурси и это подготовила заранее. Он всё делает правильно.
– Спасибо, радость моя, – как-то не слишком довольно произнесла капитан, когда принимала бокал из его рук.
И опять наступила тишина. Морган сосредоточился на паззле. К его досаде, капитан всё время допускала очевидные ошибки, которые недавно обходила в партии с ним. Уже к середине игры, он бы, как и любой другой, даже поверхностно знакомый с обычными тактиками, обыграл бы Мурси парой дополнительных ходов. Но Жовани, похоже, совсем не знал типичных стратегий. Брат не притворялся, паззл увлек его не на шутку. Жовани раскраснелся, а в минуты обдумывания следующего шага пыхтел и постоянно утирал проступающий пот со лба. Наконец, не выдержал и позволил себе скинуть теплый верхний плащ из жесткой ткани, оставаясь в одной греховной броне. Не поглядев даже мельком на пустующее кресло позади себя, брат бросил одеяние и вновь уставился на поле. Мурси ухмыльнулась уголком рта.
– Братишка, не могли бы вы и меч свой оставить в казарме. Ваш вид очень пугает моего малыша, – она кивнула на Бобби, который от её внимания вздрогнул и застыл.
– Да, конечно, сестра. Меньше всего мне бы хотелось кого-то пугать. Не бойся, Малыш. Хочешь, я дам тебе его потрогать? – Жовани отстегнул ножны и протянул свой меч Бобби. Твилекк взвизгнул и задом перелез через подлокотник дивана, падая на пол. Но и это его не остановило, Бобби попятился к стене спиной, всё так же сидя на полу.
– У него травма, – печально сообщила Мурси, едва сдерживая слезы. – Моя вина, до сих пор не могу себе простить. Впрочем, это уже дела давно минувших дней, преданья старины глубокой, как у нас говорили в монастыре.
– А где ваш меч? – поинтересовался Жовани, кладя оружие на кресло, где уже валялся его плащ.
– А я его потеряла, – беззаботно пожала плечами Мурси. – Что может быть лучше бластера? Капрал убедил меня, что стреляю я вернее любого охотника за головами в Галактике. Да, Морган?
– Да, сэр, – небрежно бросил катар, оскалом изображаю улыбку.
Мурси поджала губы, отчего-то на мгновение задержавшись на лице капрала, и вернулась к ионно-метафорическому паззлу. Жовани, видимо решив, что достаточно овладел ситуацией и пора бы нарушить звенящую тишину, принялся за вопросы. Они буквально посыпались от него, как будто были заготовлены заранее. Иногда брат даже не дослушивал ответы до конца, очевидно зная продолжение, а задавал следующий, что превратило обычный разговор в самое настоящее дознание. В каком монастыре воспитывалась Мурси, кто её наставник, сколько лет она отдала обучению, в каком возрасте приняла Путь, почему ушла оттуда и так далее и тому подобное.
Мурси же, не стесняясь, отвечала ему достаточно откровенно. Она рассказывала, как учитель и одновременно отец, брат Христов, соблазнил её мать, а потом выкрал ребенка и принялся воспитывать. Но никакое ревностное учение монастыря не утихомирило в ней гены обычной столичной девушки в пятом поколении, и поэтому к своему совершеннолетию Мурси, посещая мать, влюбилась в пирата и сбежала от отца и из монастыря. А потом они с Христовым на этой почве поругались, Мурси попыталась его убить, но силы, к сожалению, против канцлера несоизмеримы и поэтому, избежав с позором смерти, капитан теперь пытается доказать отцу, что достойна его уважения, так как после истории с пиратом мать вовсе отказалась от неё.
Морган отчетливо понимал, насколько нещадно капитан врет, однако Клара по видимости, так же как и Жовани, клюнула на эту отповедь. Подруга то и дело многозначительно посматривала на Моргана. Ей не терпелось поделиться накопившимися догадками, и она то подскакивала со своего места в особо пикантных подробностях повествования, то сжимала куртку катара и тянула её вниз, взгляда при этом не отрывая от Мурси.
Но для Моргана всё слилось в нескончаемый гул. Стоявшая тишина до этого так резко сменилась монотонным бубнежом капитана и периодическими выкриками вопросов от визитера, что хотелось закрыть уши руками и взмолиться, чтобы они замолчали. Катар постарался отключиться и не вылавливать смысла там, где его нет, и поэтому сосредоточился на телодвижениях обоих собеседников. Руки капитана, не попадая в соответствие с россказнями, всё время мельтешили. Жесты дерганные, резкие. Мурси то и дело старалась, как бы невзначай, прикоснуться к брату, и при этом всячески увильнуть от его навязчивых посягательств на личное пространство. Действо походило на изнуряющее фехтование, и хотя капитан вела себя достаточно беззаботно и непринужденно, её глаза четко следили за Жовани. Под финал паззла брат заметно потерял свое былое спокойствие и понемногу начинал нервничать, уже не скрывая это ни выражением лица, ни голосом, временами превращающегося из мягкого бархатного баритона в визгливый фальцет.