– Огонь-баба, я вам говорю! – охваченный воспоминаниями, Джимми покраснел и довольно добавил: – Уж скольких я перепробовал, но моя фантазия отказывает мне при мысли, на что способна эта фурия в постели. Ух, я её покатаю как-нибудь на своем дружке.
– Смотри, чтобы она его тебе не переломала, – расхохоталась Клара. – С ней вон Ванно совладать не может, куда ты-то лезешь?
– Ну, знаешь, я бы тебе показал, на что способен, – в поле зрения Джеймисона попал вошедший капрал, – если бы не Морган.
– Что там? – Клара встревоженно посмотрела на сердитого друга.
– Ничего хорошего, – проворчал тот.
– Она опять обзывалась и хватала тебя?
Морган махнул рукой, не собираясь при всех обсуждать разговор с капитаном. Но резко передумал. Отряд полностью в сборе. Это хорошая возможность подтвердить то, что Мурси совсем не права в отношении его.
– Давайте, капрал, рассказывайте, тут все свои, – как будто уловив его сомнения, Иржи поднялся, уступая свой стул. – Нас уже ничем не удивить после зажигательных ласк на фоне кровавого побоища.
– Назвала меня расистом, – Морган уселся на предложенное место и заглянул в свою пустую кружку, из которой только что хлебал чай Ваццлав. – Это моя, вымой за собой. И налей мне кофе тогда уже, – он протянул Иржи посуду и громко фыркнул. – Еще и мнит себя после этого великим психологом. Кичится, что раскусила все наши слабости.
– Ну-у-у-у, – потянул Джимми.
– Да я хоть раз сказал, что катары превосходят чем-то других или как-то выделяются?
– Постоянно, всё время, только это и говорите, – в разнобой послышалось с разных сторон.
– Мы, катары, сами выбираем, каким идеалам служить, – вспомнил его недавнюю фразу Джеймисон.
– Для катар это не имеет значения, – тихо добавил Бобби.
– Катары не продаются, – завершил список недавних претензий Иржи, подавая капралу кофе.
– Но это же правда! – возмутился Морган. – Я же просто говорю то, что вижу.
– Да, – неуверенно согласилась Клара. – Только это и есть расизм. Бытовой.
– Ладно, хорошо. Но я точно не шовинист! Мне нет разницы, кто передо мной, женщина или мужчина. Катары судят… То есть я сужу персону по её поступкам!
– Но, по твоему мнению, я читаю только любовные романы и всё время думаю о своем гардеробе, – пожала плечами Клара. – А ещё ты полагаешь, что ни я, ни капитанша, ни даже канцлер Бет не можем за себя постоять. Тут же бежишь защищать. А ещё…
– Хватит, я понял, – сердито буркнул Морган. – Я же просто о тебе беспокоюсь. Мне нельзя поухаживать за подругой?
– Это называется дружелюбный сексизм. Ухаживать можно, но вначале всё же лучше спрашивать, хочу ли я этого.
– Тогда почему ты мне врала всё это время? Всегда выделяла меня из толпы, говорила, что я глубоко положительный, умный, обходительный, не то, что остальные. Именно поэтому я и веду себя так. Хочу остаться для тебя приятной персоной.
– Я не врала! – возразила Клара. – В нашем военном лагере, если вот брать каждого во всех отрядах, ты действительно как лучик солнца в царстве тёмной Империи. Даже всё сногсшибательное обаяние Джимми рядом с тобой улетучивается.
– А что я-то сразу? Больно надо изображать из себя эстета и корчиться в приступах вежливости. С бабами итак всё прокатывает. Я совершенен!
– Значит, я лучший среди солдафонов, – грустно заключил Морган.
– Метко подмечено. Вот видишь, умный и словонаходчивый, – кивнула головой Клара.
– Это не мои слова.
– Точно, – рассмеялся Иржи. – Солдафоны! Это же Мура вас так обзывает.
– Ты тоже часть отряда, значит солдафон, – съязвила Клара. – Просто тебе повезло ходить в любимчиках.
– Я - любимчик? Смеёшься? У нас много общего, и я, в отличие от вас, доверяю Мо. Она первая в моей жизни, кто восприняла меня таким, какой я есть. Не захотела меня ни о чем спрашивать и никак переделывать. И я в благодарность делаю то же самое в её сторону. Вам только кажется, что у нас какие-то нестандартные отношения. Но на самом деле это называется дружба.