— Вот она. “Чикаго Дэйли Ньюс”, датировано пятнадцатым мая сего года. Некролог на Майкла Ксавьера Джиллхоли, семидесяти трех лет. Муж Мэри Эллен умер. Независимо ни от чего, ему не придется узнать, что один из его детей осужден за убийство. Убийца, конечно, не рассчитывал на это. План преступления вынашивался долгие годы, и все должно было пройти без сучка и задоринки. Однако смерть Майкла Джиллхоли именно накануне открытия ярмарки добавила ему решимости. Где лучше спрятаться, чем среди двадцати четырех тысяч участников ААК?
— Ну и тема! — Лэньярд Хантер сверкнул глазами. — Я напишу документальную книгу, как я и хотел, и это будет книга об этом деле! Можете удавиться от зависти, Авенюр: любой издательский дом будет счастлив выпустить историю подлинного преступления, подобную этой. Я не нуждаюсь ни в “Пенниройял Пресс”, ни в “РЧиД”.
— Вот это по-нашему, — сказал Оуэн Тарп. — И, Лэньярд, я выпущу эту историю раньше, чем ты. Тебе для того, чтобы заполучить хорошую идею, требуется, чтобы эта идея стукнула тебя по башке.
— Не отступайте, Лэньярд, это великолепная задумка! — воскликнула Клаудиа Истербрук в полном восторге. — Разве что вы и есть тайный Джиллхоли. Вы никогда не говорили, пользуетесь ли вы псевдонимом.
— Не ваше дело, — отрезал тот невежливо.
— Это хороший вопрос, правда? — Темпл чувствовала себя выжатой. Факсы помялись в ее кулаке — она сжимала их слишком сильно. — Кто этот ребенок, который ни на минуту не забывал о смерти своей матери, ни на минуту не верил, вопреки любым доказательствам, что она могла согласиться на невозможную для себя вещь? Смерть Мэри Эллен украла у этой семьи мать, и даже больше — самоуважение, поскольку общество считало обстоятельства, повлекшие ее смерть, позором.
— Вы, кажется, собрались выступать в роли адвоката убийцы? — заметила Молина.
— В голове убийцы через много лет страданий и планов преступление стало выглядеть актом справедливого возмездия, — Темпл глубоко вздохнула. — Личность убийцы была у нас прямо перед глазами, как плакат с надписью “стет”. Мы просто не знали, под каким углом смотреть.
— Мы? — лейтенант Молина подняла бровь. — Используйте единственное число, пожалуйста.
— Хорошо. Вернемся к детям Джиллхоли. Вам некоторые из их имен ни о чем не говорят? — Долгая пауза, в течение которой Темпл достала еще один плакат, на котором были написаны все имена. — Меня что-то зацепило, еще когда мистер Джаспэр рассказывал мне о них в первый раз, но я не поняла, что именно. Потом до меня дошло. Эти ирландские имена, — обратилась она к Джаспэру. — Они старомодные, как вы сказали. Но в наше время некоторые яппи[80] вернулись к традициям и называют своих детей старинными именами типа Шон. Все знают, что это имя произносится как “Шон”, хотя пишется как “Sean”, и мы не произносим “Сиэн” вместо “Шон”.
Джаспэр кивнул:
— Черт возьми, это-то даже я знаю. И тогда знал. Но, в основном, написание этих ирландских имен только морочит людям голову.
— Я знаю. Я работала в театре “Гатри”, когда к нам пришла ирландская актриса. Ее имя показалось мне самым уродливым из всех, которые я когда-либо видела напечатанными на афише: Сайобхан Маккена. Но потом я услышала, как оно произносится: Шивэан. Очень красивое имя.
Не только Джаспэр, но и остальные смотрели на Темпл с некоторым недоумением, тем не менее, она продолжала свои языковые упражнения:
— А посмотрите на знаменитую поп-звезду О’Коннор. Большинство людей коверкают ее имя, произнося “Синиэд”. Но правильно ведь — Шинэйд, и разве это не прелесть?
— Ну, если вам так кажется, — проворчал Джаспэр. — На мой взгляд, все эти заморочки со старинными именами выглядят смешно. Называть девочек Меридит, и Тайлер, и…
— Темпл? — продолжила она, и старик замолчал. — Даже имя Маеви вернулось. Раньше я так и говорила — Маеви, но теперь-то я знаю, как правильно: Мэви!
— К чему ты клонишь? — спросила Лорна. — Ты намекаешь, что одна из нас — дочка Джиллхоли, изменившая имя?
— Иногда имя изменяется само. Ты знаешь, что множество кельтских имен являются вариантами друг друга? Возьмем самое простое, английское имя Джон. Шотландец скажет “Ян”, ирландец — “Иоайн”. Произнесите его, только быстро и слитно, не так, как мистер Джаспэр — “И-о-ай-н”, словно читая каждую букву отдельно, а вот так: “Йон”. Уэлши*, кстати, пишут это имя точно так, как мы привыкли произносить: “Оуэн”.
Присутствующие сначала замерли, а затем сразу все обернулись и посмотрели в одну сторону.
Тишина продолжалась, пока Оуэн Тарп не развел руками, подтверждая слова Темпл.
80