— Ой! — в очередной раз уколовшись, Рон засунул пострадавший палец в рот. Гарет взглянул на него и покачал головой.
— Давай лучше я буду шить, а ты займись копытами.
— Ненавижу эти иголки, — пробормотал Рон, с облегчением переваливая Гарету на колени груду тряпок.
Некоторое время они сидели молча. Рон, раскрашивая черной тушью картонные заготовки, все время косился в сторону Гарета. Наконец он не выдержал.
— Как ты здорово шьешь! У моей мамы и то так аккуратно не получается!
— Меня папа научил, — пояснил Гарет. — Он мастер-портной, мастер-оружейник и мастер-златокузнец. В нашей семье все шьют хорошо. А когда я стану старше, папа меня и оружие делать научит. Он обещал! — Гарет отложил шитье в сторону и достал кинжал. — Вот, это папа сам сделал и подарил мне перед отъездом.
— Красиво… — Рон заворожено рассматривал изящный обоюдоострый клинок и покрытую чеканными узорами рукоять.
— Только осторожно, он очень острый.
— Класс… Это бронза?
— Нет, драконья чешуя.
Рон изумленно распахнул глаза.
— Никогда бы не подумал! Это же металл!
— Ну да.
— А чешуя… она кожистая… вон, у твоей Карины…
Гарет некоторое время потрясенно пялился на друга, пытаясь понять, как тот ухитряется нести подобный бред.
«Котенок, ты не дома» — напомнил Магнус.
— Извини, Рон. Я совсем забыл… У нас сброшенные драконами чешуйки — я имею в виду истинных драконов, а не алаки — сразу же обрабатываются магами, и получается такой вот металл — золотистый, оттенок зависит от возраста дракона. У старых темнее. Он очень прочный и твердый, режет почти все — кроме дуимера. Даже алмаз поцарапать может.
— Здорово как… А можно, я попробую, как он режет?
— Можно, только за лезвие не трогай, а то без пальцев останешься.
Ближайшие пятнадцать минут Рон метался по комнате, вырезая свои инициалы, где только можно. Напоследок он выцарапал вензель из сплетенных «RW» на металлической спинке кровати и на этом успокоился.
— Здорово! Острый какой!
— Ага… — отвлеченно отозвался Гарет, — дай-ка сюда…
— Осторожно!.. — только и успел пискнуть Рональд, увидев, как пальцы друга обхватывают обнаженный клинок. Рыжий, мгновенно вспотев, представил себе, как невероятно острые — он уже убедился в этом — лезвия без труда прорезают кожу и плоть товарища, как из ужасной раны высовываются сахарно-белые кончики костей и льется кровь, кровь…
— Рон, ты чего? — Гарет обрезал нитку и удивленно уставился на бледного, как смерть друга. Рональд осторожно открыл один глаз и убедился, что с рукой Гарета все в порядке. Тут его прорвало.
— Ты проклятый идиот!!!! — Из глаз брызнули слезы. Рон выплевывал слова, давясь рыданиями. — Ты же мне… что острое… да я и сам… ты мог без руки остаться!!!
Так стыдно Гарету уже давно не было. Он обнял друга и прижал его к себе, стараясь утешить.
— Рон, прости… я все время забываю, что не дома… ну пожалуйста, не плачь…
Рыжик отстранился, кулаком и рукавом пытаясь ликвидировать непрошеную сырость. Покосился на себя в зеркало, потом вскочил и убежал в сторону ванной. Гарет проводил его взглядом. На душе было на редкость погано.
Рон вернулся через несколько минут. Его глаза покраснели, а кончики волос слиплись от воды. Глядя куда-то в сторону, он буркнул:
— Не говори никому, что я разнюнился, ладно?
— Не буду, — тихо пообещал Гарет. — Ты на меня… сердишься?
— Нет… — Рон помедлил, но потом все-таки поднял на Гарета глаза. Усмехнулся:
— Не сержусь. Но и ты не пугай меня так больше, ладно?
— Постараюсь. — Гарет вздохнул. — Понимаешь, драконья чешуя… когда папа ковал этот кинжал, он добавил… капнул на клинок немножко моей крови. И кинжал стал моим братом. А потом, когда он вручал мне его… он снова капнул… и тогда он узнал меня… а братья не причинят вреда друг другу. Поэтому я могу хватать его за лезвие, и не порежусь, даже если сам захочу… но это только для меня. Извини, что я не сказал тебе раньше, просто дома это и так все знают…
— Ладно, — Рональд слегка покровительственно сжал его ладонь, — я не сержусь, правда. Извини, что я вспылил. Кстати, а во что мы оденем нашего кентавра?
— В накидку из шкуры леопарда! — предложил Гарет. — Попросим у Невилла покрывало — у них в Пуффендуе желтенькие…
— А пятна? — засомневался Рон. — Можно бы было нарисовать их тушью, но Невилл не захочет, чтобы его вещи пачкали.