Гагик не протестовал. Он просто расплачивался за выбранные нами товары. Видимо, ему было дано указание от товарища Саркисова, ни в чём мне не отказывать.
Глава 3
На обратном пути. Гагик нас высадил в Дедеркое у нашей машины. Мы с ним распрощались. Он уехал по своим делам. А наш путь лежал в Туапсе, где в ресторане должна состояться очередная репетиция с музыкантами.
Довольные братья, наряженные в свежеприобретённые импортные шмотки, имели довольный вид и работали челюстями, пережёвывая недоступную ранее импортную жевательную резинку.
— Сразу предупреждаю, чтобы в машине не прилепляли жевачку. Пожевал, выплюнь в окно…
— Да ты что, я её до утра жевать буду. — возмутился Сергей.
— Ну и зря! — наставительно сказал им я. — Жевать надо пока её вкус не закончится. А это по времени не больше часа. А потом это просто резина. И жевать её долго вредно.
— Правда? — изумился младший.
— Правда. У вас этой жевачки теперь полно. Не жалейте. Пожевал. Выплюнул. Не уподобляйся идиотам, которые считают, что жевачку надо жевать весь день и даже дольше. Так только малолетние дебилы делают. Вы же с братом не дебилы? Нет?
— Нет. — ответил мне младший и стал что-то пристально разглядывать за окном.
— Ты обиделся на меня что ли?
— Нет. — голос звучал так обиженно, как у маленького ребёнка.
Мы с Виктором на это дружно рассмеялись, а через минуту к нам присоединился и Сергей.
— Серёга! А ты умеешь петь? — вдруг спросил я, поймав какую-то проскочившую случайно мысль.
— Не знаю. По пению пятёрка. Только я не люблю это.
— Почему? — я был удивлён.
— Голос… эта… Как у девчонки… Не мужской.
— Так это сейчас. Тебе лет-то полных сколько?
— Одиннадцать… скоро будет… в сентябре.
— Через год-другой у тебя голос начнёт ломаться, и станет уже более низким, как у Виктора.
— Витьке четырнадцать уже.
— Послушай, Серый! Я хочу одну песенку исполнить, но у меня, видишь, вид уже не маленькой девочки… А надо, чтобы пел почти ребёнок.
— Я не ребёнок.
— А кто спорит? Но мне надо чтобы ты мне помог. Пока у тебя ещё высокий мальчишеский голос, ты можешь мне помочь исполнить одну мою новую песню.
— А что за песня? — заинтересовался младший.
— Это песня про то, что у мальчика нет ни брата, ни сестры. И ему грустно.
— А у меня есть брат! — гордо проговорил Сергей.
— Ну вот. Видишь? У тебя есть брат, который и поможет, и заступится. А у того мальчика нет. Вот про это песня.
— Ну, я не знаю… Получится ли у меня или нет.
— Не попробуешь, не узнаешь. Я тоже раньше не пела. А попробовала и всем понравилось. И мне тоже.
— Ага. И за эти песни тебе ещё и денег кучу отвалили.
— И тебе отвалят, если сможешь хорошо спеть. Тут даже не главное хорошо спеть. Главное душевно…
— А слова у песни какие?
— Запишешь потом? Или так запомнишь?
— Пока не знаю. Ты мне спой. А я послушаю…
— Да. Ты — прав. Лучше, если ты сразу услышишь, как должна правильно звучать эта песенка.
Я настроился. А потом, поймав в голове звучащую мелодию, начал. Я всё время старался придать голосу детские интонации, как у солистки группы «Верасы»:
Слова у песни были простые и легко запоминающиеся. Запомнив их ещё очень давно, я помнил их и сейчас.
На припеве я вообще разошёлся и уже не стесняясь пел в полный голос:
Песня понравилась. Мелодия простая. Даже немного навязчивая. Сергей к концу поездки уже уверенно мне подпевал. Всех куплетов он ещё не запомнил, но припев уже знал назубок.
Когда приедем, ещё потренируется. Слова запишет. До свадьбы еще целая неделя с хвостиком. Выучит. Главное, чтобы перед публикой у него не начался синдром сцены. Придётся ведь мне тогда это петь.
Музыканты нас уже даже ждали. Михаил потребовал от меня представить новые песни. Я решил начать с уже готовой и разученной с Сергеем композиции. Миша был сначала в недоумении. Какой мальчик? Какие дети? Я разъяснил ему тему. Типа, снижение рождаемости. в молодых семьях в основном один ребёнок, политика партии. Ну и так далее.