Душа бессмертна еще и потому, что способна перелетать не из одного тела в новое тело, а прямо в души других людей. Так сказать, чистый метемпсихоз безо всякой плоти. Правда, если речь идет, конечно, только о хороших и талантливых персонах. Плохонькие души вообще никому не нужны: «никчемных», как свидетельствовал великий Данте, держат даже в «преддверии ада». И это справедливо. Ад, оказывается, тоже надо заслужить — грехом. Но кто не знает греха, тот либо ангел, либо святой. Мы же все — грешные, хотя добрые и даже праведные. На мой взгляд, этого достаточно, чтобы рассчитывать на лучшую долю.
К этому классу нормальных людей относится и мой брат Юра. Вот почему каким-то странным и почти волшебным образом герои и персонажи его творчества удобно расселяются в живых душах читателей и зрителей и тем продолжают свою жизнь. А значит, и их творец тоже. Разница времен и миров как бы стирается. Придуманный мир, пакибытие и действительность образуют общее пространство. В. И. Вернадский, Тейяр де Шарден и некоторые другие мыслители XX века именовали его ноосферой. Я с их мнением согласен. Юра тоже. Эта одухотворенная человеком зона рождается на земле, но постепенно распространяется вверх, сближаясь с высшим надмирным эоном. Сближаясь, но не сливаясь, так и хотелось бы представлять мне нынешнее местопребывание Юры, моих родителей, бабы Саши и всех других добрых и любимых людей. Их уже нет здесь, но они все же где-то есть, а главное — реально живут в наших сердцах и памяти, в чувствах и мечтах, в наших фантазиях, то есть во всей текущей жизни. Слава Богу, что Он одарил людей такой великой привилегией — удерживать в себе мистическую связь с теми, кого любили и любим, кто нас любил и, может быть даже продолжает любить, хотя и на иной, неведомый нам, манер небесного агапе. Чаще всего мы ощущаем этот контакт интуитивно и молча, так сказать, про себя. Выразить интимное чувство словами трудно.
Возьмем Васю Куролесова, Рашпиля или нашего с Юрой дорогого учителя Владимира Николаевича Протопопова. Они вместе с сотней других художественных и реальных персонажей Юриного таланта обладают для нас полным бытием. Энергия их создателя не ослабевает со временем, а даже, напротив, усиливается.
В Древнем Риме считали, что исключить из жизни дружбу и любовь все равно что лишить мир солнечного света. Юра всем своим творчеством и поведением защищал именно такую нравственную позицию. Разумеется, он не был ангелом, совершал глупости и ошибки, иногда даже допускал неблаговидности, как и всякий живой человек. И тем не менее в душе и мыслях был привержен только добру. Зло, в каком бы обличье оно ни существовало, претило складу его характера, вызывало чувство брезгливости и решительного протеста. Его герои всегда заряжены на свет и радость, на взаимопомощь и симпатию, на искренность и порядочность. В общем, для меня лично Юра был и остается человеком ярким, добрым и озорным. Такого брата я не могу не любить.
В надежде на ваше доверие, позвольте теперь откровенно поведать о самом недавнем душевном контакте с братом. Дело было так…
Недели две назад рано утром, когда я еще спал, в комнату моей сельской обители, которую мы с Юрой пятьдесят лет назад помогали строить отцу, влетел маленький купидон. Я почувствовал его появление каким-то полусонным подсознанием. Он бесшумно подлетел клипу и тоненьким голосочком прошептал: «Открой глаза». Я выполнил его приказ и обнаружил прямо перед носом трепещущее прозрачными крылышками, как у стрекозы, нежное маленькое существо с детским личиком в кудряшках. Конечно, это был купидон, а не ангел, хотя их часто путают. Можно сказать, Амур — посланец богини Венеры. Даже, скорее семейный лар. Так римляне называли доброго духа — охранителя дома.
— Борис, пора вставать, — сказал он. — К тебе прибыли гости.
— Кто прибыл? Оттуда?
— Сам увидишь. Меня послали, чтобы только разбудить тебя. Поскольку на даче нет ни компьютера, ни телефона, пришлось лететь самому. Теперь встречай гостей.
Нежный курьер улыбнулся и тут же грациозно упорхнул, помахивая на прощанье крылышками… Через минуту я вышел на террасу, где уже сидели гости. Удивительно, но собаки (у меня их две — у Юры в одной из баллад фигурирует пятнадцать псов) вели себя спокойно и на пришельцев не обращали никакого внимания. Как будто их и не было. Позже я понял, что четвероногие охранники даже ничего и не почуяли, ибо явились странники исключительно ко мне, причем в абсолютно не плотском, а духовном образе. Это были души, а не тела.
Я подошел ближе и увидел, что за столом в этот предрассветный час, как бывало прежде, сидели мои дорогие родители, брат Юра и баба Саша. Все они уже отошли в мир иной, но нисколько не отдалились, даже стали ближе. Прежде каждый из нас был занят своими делами, хотя жили мы дружно. Теперь же связь очистилась от суеты, стала более доверительной и теплой. Поэтому я нисколько не удивился, что они в очередной раз навестили нас. Может быть, подумал я, поживут на даче денек-другой. Такие задушевные встречи случались неоднократно, но как-то внезапно и скоротечно. Хотелось бы спокойно посидеть, поболтать, обменяться впечатлениями о житье-бытье, о политике, наконец. Ну, в общем, обо всем.