– Типун тебе на язык, – одернула Диму Катя.
«Если кто-то умрет», – мысленно повторила я за Дмитрием. Странно, но у меня возникло мерзкое предчувствие, что добром этот день рождения не кончится.
Емельянов встал и, привлекая к себе внимание, осторожно постучал ножом по стенке бокала. Гости вмиг замолчали, устремив свои взоры на виновника торжества.
– Господа, хочу поблагодарить вас за то, что почтили меня своим присутствием. Спасибо за пожелания и подарки. Тронут. Пришел мой черед преподнести вам ответный подарок. То, что я хочу вам предложить, вы вряд ли когда-либо пробовали и вряд ли когда-нибудь попробуете. Специально к этому дню был привезен деликатес из Страны Восходящего Солнца. Это то, из-за чего гурманы летят в Японию. Непревзойденная по вкусовым качествам рыба фугу! – выкрикнул Егор Кондратьевич. Кое-кто из присутствующих зааплодировал. Емельянов, благодарно кивнув, продолжил: – Ее еще называют рыбой-собакой, диодонтом и иглобрюхом. Поверьте, вкус этой рыбы вы не забудете никогда. Что скрывать, у нас есть все. Мы плодотворно трудились, нажили капиталы и теперь могли бы почивать на лаврах, радуясь каждому новому дню. Увы, многими это чувство позабыто. Смертельная усталость – вот что заполняет наши души. А еще страх того, что всё, к чему мы стремились и чего достигли, можно потерять. Не бойтесь, друзья. Расправьте плечи! Станьте снова детьми. Радуйтесь сегодняшнему, настоящему. Фугу вернет вам ощущение молодости, поможет родиться заново. Ваша душа воспарит над телом. Вы забудете о своих болезнях, скинете с себя груз житейских проблем. Ваш мозг станет ясным, мысли глубокими, помыслы чистыми. Я предлагаю вам взять по кусочку рыбы с блюда и вкусить поистине ее божественный вкус.
Думаю, что среди гостей было мало людей, которые бы не знали, насколько ядовита рыбка фугу. Но, видно, эйфория от выпитого саке затуманила им головы. Емельянов же словом не обмолвился об опасности таящейся в тонких перламутровых кусочках. В итоге гости приняли предложение вкусить рыбку на «ура» и принялись подзывать к себе официанта.
– Не торопитесь! – остановил их Емельянов. – Возьмите по одному кусочку с блюда, чтобы всем хватило, и мы вместе попробуем рыбу.
Каждый взял по тоненькой пластинке и по команде положил ее в рот.
– А теперь запоминайте свои ощущения, – попросил Емельянов.
Кто-то включил запись, возможно, сам именинник тиснул на проведенную к столу кнопку. В зале зазвучала завораживающая музыка, и тихий голос нараспев произнес:
– Вы окунаетесь в прохладную родниковую воду. У вас немеют ноги, руки. Вы не можете ими пошевелить, сдвинуться с места, встать, уйти, позвать на помощь. Теперь ваша жизнь – это мозг, которому не подчиняется тело. Вы можете вознестись над собой, над своими ошибками и грехами. Вспомните обиды, нанесенные ближним, покайтесь – и вы будете прощены. Только очистившись от грязных помыслов, можно стать счастливым, свободным и заново обрести радость движения.
Смотреть на то, как люди превращаются в каменные изваяния, как в их глазах плещется неподдельный ужас, было интересно и одновременно жутко. Происходящее напоминало игру «Море волнуется – раз, море волнуется – два, море волнуется – три, морская фигура замри». Вот только фигуры были словно под копирку. Люди сидели вплотную друг к другу – только поэтому они не попадали на пол, – их руки висели плетьми, а головы лежали на высоких спинках стульев. Меня не покидала мысль: «А вдруг они не отомрут?»
Прошло несколько минут. Все продолжали сидеть с отрешенными лицами при полной недвижимости. Я не на шутку заволновалась.
– Да что это такое?!
Мне никто не ответил. Катя сама заметно нервничала. Дима, казалось, и вовсе оторопел от происшедшего. С его языка непроизвольно слетело:
– Япона мать!
Я уже хотела выбежать в зал, чтобы удостовериться, все ли живы, но в зале вновь зазвучал голос.
– Пора возвращаться. Ваше тело набирается теплом. Вы можете говорить и двигаться.
Один из гостей тряхнул головой и застонал. Через секунду его поддержал сосед. Очнулась женщина и в буквальном смысле завопила:
– Жива! Я прощена! Я жива! – Сколько же радости было в этом крике!
Постепенно зал наполнился шумом и гамом. Японский повар внимательным взглядом окинул гостей и вышел. Слава богу, харакири ему делать не пришлось. Я облегченно вздохнула – обошлось.
Емельянов с довольным видом наблюдал за происходящим. Мне пришло в голову, что сам он не был в параличе, а только делал вид. Наверное, он ощущал себя вершителем чужих судеб, когда видел в глазах гостей первобытный страх перед смертью, и это доставляло ему определенное удовольствие.