Варенцов совсем уж потерялся:
— Чё?..
— Ничё! — грозно сказал помойный император. — Надо знать классику! А слова там были такие: "Der Mohr hat seine Schuldigkeit getan, der Mohr kann gehen". ["Мавр сделал свое дело, мавр может уходить" (нем.)]
— Беш? — спросил его король.
— Беш! Анабузык! — отозвался император.
— Fiat jasttitia! [Да свершится правосудие! (лат.)] — согласился король
— Да, ad patres! [К праотцам! (лат.)] — подытожил император.
После этих слов они одновременно шевельнули какие-то рычажки, расположенные в основаниях тронов — и Варенцов, едва успев вскрикнуть, исчез в каком-то люке, внезапно распахнувшемся под его ногами. Крышка люка мгновенно вернулась на место. Стеклянный пол был по-прежнему сверкающе-гладок, без единой щелочки, и лишь откуда-то снизу напоследок всплеснулся голос бывшего МУРовца: "За что?!.. Уй, не надо, ребятки!.. Да вы что ж?!.. Что ж вы это?!.." — но через мгновение там, внизу, все стихло.
Лишь тогда свинолицый король ласково обратился к Нине:
— Прости, дитя, что мы заставили тебя ждать, но с этим ничего не поделаешь: таково уж наше правило — безотлагательно вершить суд. Но он у нас всегда бывает скор, ты это видела.
— Не только скор, но и справедлив, — бросил реплику император.
— О, безусловно! — подхватил король. — А в данном случае — в особенности! Ибо покойный, — он кивнул на то место, где минуту назад распахнулся люк, поглотивший Варенцова, — был очень, очень скверным человеком; ну да ты это уже наверняка и сама поняла. Ах, да и вообще не стоит о нем говорить! Поговорим-ка лучше о тебе, милая. Ты, как мне тут верные люди донесли, разумница редкостная, и к секретам этого самого "Ковчега" ты, говорят, очень близко подошла. Только, спрошу я риторически, всему ли можно верить, что говорят? Я, знаешь ли, на старости лет недоверчивым стал — уж больно многие за мою жизнь пытались меня обмануть, мир их праху. Хотелось бы удостовериться, что именно настолько умна, насколько мы слышали, иначе беседовать с тобой было бы лишней тратой времени. Развей, дитя, мои сомнения, подтверди чем-нибудь, что ты в самом деле чего-то стоишь.
— И чего бы вы хотели? — спросила Нина. — Доказательства теоремы Ферма?
Свинорылый, прожевав капусту, обратился ко второму монарху:
— Нам с тобой нужна теорема Ферма?
Тот молча покачал головой.
— Нет, дитя, — сказал король, — теорема твоя нам не нужна, в карман ее не положишь. А мы привыкли доверяться лишь тому, что именно можно положить в карман. Денежки — вот что было бы наилучшим доказательством. Взять вот хотя бы Велизария. Мне говорили, что он умен — да поди это проверь. А вот когда он ушел со своей макаронной фабрики и за один год на одной только свалке сделал для нас два миллиончика — тут уж я больше не усомнился: да стоящий человечек! Так что ты уж, милая…
Нина холодно спросила:
— Двух миллионов для доказательства будет достаточно?
Монархи переглянулись.
— Гм, что ж… — молвил помойный император, а свинорылый король сказал:
— Сумма, конечно, чисто символическая, но на капустку хватит.
— В таком случае, — сказала Нина, — мне нужен компьютер с выходом в интернет.
Король, повернувшись к императору, произнес с торжеством в голосе:
— Вот! Я же говорил — надо следить за веяньями времени, а ты все жадничал: "Бузык хош", "ушурбалы беш"… Как видишь, и не хош, и не беш, а очень даже полезная вещица!
Он подал знак Велизарию, тот поспешно устремился к столу, расположенному у стены, на котором находилось что-то, накрытое полотняным чехлом. Когда он сдернул этот чехол, оказалось, что там стоит новенький компьютер.
— Ну как? — самодовольно спросил король, явно ожидая от Нины восхищения, однако она довольно бестактно ответила:
— Бывают и получше, но и такой сойдет. — С этими словами она прошла туда, уселась на стоявшее перед столом кресло, включила компьютер и начала уверенно перебирать пальцами клавиши.
Какие-то таблицы, заполненные цифрами, стали быстро сменять одна другую на мониторе. Монархи даже капусту перестали жевать — как завороженные, следили за ее действиями.
— Порядок! — сказала наконец Нина. — Теперь мне нужно знать, куда переводить деньги. Какой номер вашего счета?
Монархи обменялись выразительными взглядами.
— А без этого никак нельзя? — спросил император, явно приуныв.
— Видишь ли, дитя, — с грустью добавил король, — мы этим твоим счетам никогда не доверяли. Иное дело золотишко, камешки, потому и не растеряли накопленное. Может, ты все же как-нибудь…
Но тут вдруг Велизарий вмешался в разговор:
— Вот, у меня есть, — сказал он, достав из кармана замасленную сберкнижку. Пояснил, обращаясь к монархам: — Выдали, когда еще вкалывал на макаронной фабрике, нам на нее жалование переводили. — И спросил Нину: — Часом не подойдет?
Нина ответила:
— Часом подойдет.
Она брезгливо, двумя пальцами взяла книжицу из его рук, открыла и набрала на клавиатуре нужные цифры. В следующий миг из динамика прозвучал туш, а на экране монитора появилось сообщение: "ПЕРЕВОД ОСУЩЕСТВЛЕН".
— Все, — сказала Нина. — Удовлетворены?
— Гм… — с некоторым сомнением произнес король. — А как бы это… как бы это узнать, сколько бишь там накапало?
— Пожалуйста. — Она пощелкала мышкой, снова прошлась пальцами по клавиатуре, и на экране вместо надписи возник длинный ряд цифр. — Вот ровно столько и накапало, — сказала она.
В ответ на это король достал откуда-то и напялил на нос пенсне, отчего глазки его стали еще более поросячьими, а император вооружился старинным лорнетом с бронзовой рукояткой, и оба они стали пристально вглядываться в появившуюся цифирь.
— Что-то я не пойму, сколько ж там у нас, — наконец проговорил король.
Нина пояснила:
— Поскольку счет на этой сберкнижке не валютный, мне пришлось осуществить перевод в рублях. Поэтому тут пятьдесят девять с хвостиком миллионов рублей, что по сегодняшнему курсу ММВБ, как вы легко можете проверить, в точности соответствует, двум миллионам долларов, как мы и уговаривались.
— Уна-анабана-беш! — воскликнул император, что в его устах, надо полагать, выражало наивысшую степень удовлетворения.
— Долларов?! — присвистнул король. — Это за две минуты! Ровно по миллиончику в минуту, стало быть! — Он обратился к императору: — Ну как, дитя оправдывает наши ожидания, что скажешь?
Тот откликнулся длинной восхищенной тирадой на своем тарабарском языке.
— Да, дитя, — сказал король, — ты даже превзошла наши ожидания. Что ж, теперь, после того, как мы знаем, чего ты стоишь, можно поговорить с тобой и о вещах много более серьезных, ибо теперь каждое твое слово обретает совсем иной вес. Поговорим же о том, из-за чего, собственно, мы и призвали тебя. Ты уже наверняка догадываешься, что я прежде всего имею в виду некоторые тайны этого самого "Ковчега", открывшиеся, как мы слышали, тебе.
— Вы имеете в виду те двенадцать вавилонских табличек? — спросила Нина.
Свинорылый король хотел было что-то ответить, но бугристолицый император успел вставить: