— Да, алло, — сказал он, всегда чувствуя себя довольно глупо, говоря, по сути дела, в пустоту.
— Кедмон Эсквит?
Вежливо поправив варварски искаженное произношение своего имени, Кэдмон спросил:
— Будьте добры, кто это говорит?
Ответом ему стал долгий треск атмосферного электричества, за которым последовал характерный щелчок разрыва соединения.
— Проклятие, — пробормотал Кэдмон, отрывая сотовый телефон от уха.
Волосы на затылке у него внезапно встали дыбом. Номер своего телефона он не давал никому. Оглушенный выводящим из себя чувством, что за ним следит человек, которого не интересует ни обсуждение древних преданий, ни поглощение бесплатного шампанского, Кэдмон обернулся. Медленно. Спокойно. Как человек, которому нечего опасаться.
Но только он знал, что эта поза — чистейшая ложь.
С мастерством, отточенным одиннадцатью годами, проведенными на Секретной службе Ее величества, Кэдмон неторопливо обвел взглядом магазин, выискивая лицо, чужое в этой толпе, красноречивый румянец, поспешный отвод глаз, выдающий вину. Не увидев ничего подозрительного, выглянул в окно, выходящее на Коннектикут-авеню, на тротуар, кишащий воскресной толпой.
Не заметив ничего необычного, он медленно выпустил задержанный вдох.
На Западном фронте без перемен.
Подобно большинству тех, за чью голову назначили цену, Кэдмон не знал, чем все закончится, не знал, станет ли прожитый день последним. Зато прекрасно понимал, что, когда боевики Настоящей ирландской республиканской армии в конце концов до него доберутся, они позаботятся о том, чтобы смерть его стала поистине варварской. Глаз за глаз и все такое.
Пять лет назад Кэдмон отомстил за смерть своей возлюбленной, выследив одного из главарей ИРА и убив ублюдка на улицах Белфаста. Подобные деяния не остаются безнаказанными. Вынужденный залечь на дно, последние несколько лет Кэдмон прожил в Париже, где, мудро распорядившись свободным временем, написал свою первую книгу, трактат об эзотерических традициях Древнего мира. Убаюканный ложным ощущением безопасности, он не стал пользоваться псевдонимом, ошибочно решив, что боевики ИРА потеряли к нему всякий интерес.
И лишь сейчас до него дошло, что подобная самоуверенность, возможно, будет ему дорого стоить.
Ах, эта глупость первенца, который все еще пытается произвести впечатление на своего давно умершего отца.
Кэдмон проверил список входящих звонков и увидел на экране надпись «Номер засекречен».
«Почему меня это нисколько не удивило?» — пробормотал он про себя, снова изучая собравшихся в книжном магазине и уверенный в том, что за ним следят.
Его взгляд упал на томик Байрона, стоявший на соседней полке.
«Ибо ангел смерти распростер свои крылья навстречу ветру», — всплыла в памяти давно забытая строчка, и он едва удержался от язвительного смешка, понимая, что когда-то сам был этим «черным ангелом». Когда-то давно, очень давно.
По-прежнему сжимая в руке телефон, Кэдмон решительно направился к агенту по рекламе.
— Мне только что позвонили из гостиницы, — не моргнув глазом, солгал он, вспоминая уроки, постигнутые в МИ-5. — Кое-какие неприятности с оплатой счета. Почему-то моя кредитная карточка была признана недействительной. — Кэдмон многозначительно обвел взглядом книжный магазин, столики, заставленные пустыми фужерами из-под шампанского. — Поскольку накал праздника уже спадает, вы ничего не имеете против, если я потихоньку смоюсь, чтобы разобраться, в чем дело?
Агент по рекламе, раздражительная женщина по фамилии Хаффмен, уставилась на него сквозь стекла очков в рубиново-красной оправе.
— Не хотите, чтобы я от вашего имени связалась с администрацией гостиницы?
— Не стоит беспокоиться, — покачал головой Кэдмон. — Я уже взрослый мальчик. Хотя, наверное, перед схваткой с драконом мне лучше немного подкрепиться. — Он взял с подноса полный фужер шампанского, не обращая внимания на то, что оно уже давно выдохлось. — Ваше здоровье!
Расставшись с Хаффмен, Кэдмон, продолжая сжимать в правой руке бокал из-под шампанского, направился в глубь магазина и свернул в коридор, обозначенный табличкой «Посторонним вход воспрещен». Нагло проигнорировав предупреждение, направился дальше и в конце концов оказался в помещении, забитом картонными коробками. Единственным обитателем здесь был долговязый парень, распаковывающий контейнер с отрешенным видом мелкого «винтика», которому все равно, как вращаются шестеренки.