Добраться до меня успел один Райли. Остальные трое только направлялись в нашу сторону. Удар палки обрушился на плечо, и моя темнота выплеснулась наружу. Сначала все замерли, а потом ноги у охранников подогнулись, и они повалились на пол. Диксон с выпученными глазами что-то хрипел, остальные корчились молча, выпустив дубинки и схватившись за горло.
Почувствовав, как темнеет в глазах, я активировал переданную техником хлопушку, и пока дикий, еле уловимый визг не лишил меня сознания окончательно наравне с теми, кого я пытался оглушить, рванул в высмотренную неподалеку нишу — мне показалось, там отошла обшивка.
Я не ошибся — панели действительно болтались, открывая за путаницей проводов лаз, куда я и вломился. Ничего хорошего, когда охранники придут в себя, меня не ждало. А поэтому от скорости, с которой я скроюсь отсюда, зависело многое.
Но скорость я потерял тут же, споткнувшись обо что-то мягкое и полетев носом вперед. Последнее, что успел увидеть перед падением — длинные светлые волосы и ногу в странном ботинке. Успел подумать нелепое: «Зря бежал, теперь умру уставшим», — и отключился.
4
Я не понял, что там произошло. Техники двинулись дальше по коридору — они, судя по всему, в драку ввязываться не собирались. Потом один из охранников вытащил дубину, прыгнул к парню…
Он успел ударить его только один раз. Парнишка отскочил с коротким вскриком, а нападавшие неожиданно рухнули на пол, словно их перестали держать ноги, и начали дергаться, как припадочные. Это было непонятно, я смотрел из своего убежища, раскрыв рот, но тут парень что-то швырнул в стену, развернулся и бросился бежать в мою сторону.
По ушам резанул высокий тонкий свист — полное ощущение, что голова оказалась под кожухом синтезатора в момент активной фазы, — я отшатнулся, сел на задницу у стены, в глазах потемнело. И тут в мое убежище со скрежетом и грохотом ввалился этот чудак из коридора, запнулся о мои вытянутые ноги и полетел мордой в пол. Я, конечно, сразу его прижал, чтобы не вздумал орать, но он и не орал. Лежал себе тихонько — и все. Я его перевернул: глаза закрыты, дышит еле-еле и такой бледный, что даже серый.
О том, чтобы идти дальше, теперь не могло быть и речи. Те четверо в коридоре, когда придут в себя, обязательно поднимут панику, набежит охрана, начнут здесь все обыскивать…
Я даже выругался, потому что хочешь не хочешь, а придется спускаться и ждать несколько дней, пока наверху все успокоится. Провалилась моя разведка.
Я был так зол, что не сразу понял — ничем не пахнет. Голова разваливалась на части от звуковой контузии, но чувствовался только запах озона. Я выглянул в коридор и обомлел. Четверо охранников лежали тихо-тихо и уже не дергались. То ли оглушило, то ли парень их пришиб. Вот только каким образом?
Выбравшись из убежища, благо свист и визг в коридоре прекратились, я на четвереньках подполз к лежащим. Это было опасно — в любой момент могли появиться другие охранники или техники, которых эти четверо сопровождали. Но не мог же я уйти просто так!
Я отцепил с поясов излучатели, забрал дубинки, наскоро обшарил карманы. Не скрою, было искушение стащить со всех четверых обувь, но я вовремя сообразил, что столько на себе не унесу. Так что запихал в свой мешок фляги, оружие, мелочь всякую, которую выгреб, и вернулся в лаз, к парню.
Честно говоря, сначала я хотел его тоже обобрать и бросить. У парня на плечах имелся плотно набитый мешок — наверное, там лежала еда или что-нибудь еще ценное. Но потом я подумал: охранники, когда придут в себя, обязательно его найдут. И как-то мне его… жалко стало, что ли? Совсем еще мальчишка — тонкая шея с острым кадыком, торчавшая из расстегнутого воротничка, узкие плечи, детское обиженное выражение лица… Форма меня смущала, конечно. Парень явно был курсантом офицерской школы из Дансити, а это те еще звери, не чета живущим в Фатланде.
Но когда я пригляделся внимательнее, то сразу увидел: нашивки вырваны с мясом, ремня нет, побрякушек серебряных, которые курсанты так любят на левое плечо цеплять, тоже нет, а витой шнур срезан под корень. Никаких знаков отличия, словно парня из школы выгнали. И не только из школы — из Дансити тоже.
Вот тогда я окончательно решил: заберу его с собой. Если он из верхних, то должен многое знать. Где посты ставят по ночам, что охраняется, что нет, системы сигнализации, может быть, даже коды к замкам. Вряд ли, конечно, но Пространство милостиво — а вдруг?
И как назло в этот момент я опять почувствовал запах. Кто-то бежал по коридору в нашу сторону, и их было много — человек пять или шесть. Я подскочил к лазу, приподнял отвалившийся кусок обшивки, сунул на место вынутый штырь, наскоро закрутил болты блокиратора. Если снаружи заметят, что тут лаз — конец. И мне, и парню. А он заворочался за моей спиной, пытаясь сесть, застонал, и я метнулся назад, обхватил его, зажал рот рукой, прошептал в ухо:
— Заткнись, ради Пространства! Охрана в коридоре.
Кажется, он перепугался до смерти, потому что обмяк и перестал дергаться. Я только чувствовал, как он быстро-быстро дышит, а сердце у него колотится, как крыса в ловушке, и отчетливо завоняло гнилью. Но из-за обшивки намного сильнее тянуло злобой, так что запах его страха — сладковатого, как перебродившая патока, — перебивался запахом раскаленного металла, мешая мне сосредоточиться. И еще я опасался, что он попытается меня укусить. Поэтому немного разжал пальцы и снова прошептал — прямо в горячее ухо:
— Я тебе ничего не сделаю, не бойся. Нам надо переждать патруль, понимаешь? Сиди тихо, чтобы они не услышали, иначе нас убьют обоих.
Похоже, парень поверил, поскольку задышал ровнее. Затем шевельнул губами, пытаясь что-то сказать. Это было щекотно, и я совсем убрал ладонь, но продолжал прижимать его к себе, чтобы не вздумал дергаться и шуметь. Он опять что-то сказал — тихо–тихо, — но я все-таки понял. Одной рукой отцепил с пояса термос, сунул ему:
— Пей, — и совсем отпустил.
Парень даже не пытался встать или отодвинуться. Взял трясущимися руками флягу, свинтил крышку, поднес к губам. Он пил так жадно, словно ему сутки не давали воды — захлебываясь, обливаясь, — и я в конце концов просто отобрал у него термос. Тоже сделал пару глотков, плотно закрыл, прицепил к поясу. И — на всякий случай — снова обхватил парня поперек груди, прижимая к себе.
— Сиди спокойно. Если ты не будешь шуметь и пытаться драться, нас не найдут, потому что я закрыл лаз. Они там пошарятся в коридоре и вернутся наверх. А мы дождемся первых склянок и уйдем. Понимаешь?
Парень кивнул, но я чувствовал: он все еще боится. Правда, непонятно, кого больше — меня или охрану. И на всякий случай добавил:
— Меня зовут Невен. Невен из клана Гренделя. И я не собираюсь тебя убивать.
Он бормотнул в ответ — так тихо, что я ничего не услышал. Но имя никогда не поздно повторить. Сейчас же самым главным было успокоить парня, чтобы он не наделал глупостей. И я тихонечко стал ему рассказывать на ухо, где мы находимся. Что это аварийный коридор для контроля за электроснабжением Корабля. Один из сотен — давно уже заброшенный, о котором забыли и который никем не используется. Что снаружи невозможно заметить вход, так как я закрепил панель изнутри, и патруль ни за что не отличит ее от других, несъемных. Но все равно надо сидеть тихо, потому что охрана может включить звукоуловители. Шепот они не услышат, а вот бряканье металла или шум драки — запросто. Что я понятия не имею, чем парень насолил верхним, но раз они его ищут, значит, он им враг, а я ему друг…
Я шептал и шептал, пока не понял, что паренек спит, привалившись ко мне. Вот честное слово — он спал, посапывая, словно лежал в своей постели, а не на полу аварийного коридора. И не проснулся, когда я стащил с него мешок и осторожно пристроил ему под голову.
Время у нас было. Из-за бронелита все так же пахло раскаленным металлом и слышались резкие, хотя и неразборчивые команды. То ли там искали парня, то ли оказывали помощь пострадавшим, то ли пытались разобраться в произошедшем.