Хью почувствовал, что когда он сделал то, что Амброзиус всегда хотел сделать, но так и не сумел — обнять суккубу — та сила в нем, которую он называл Амброзиусом, нашла канал для выхода, и неупокоенный монах больше не будет приходить. Хью сделал то, что всегда хотел сделать Амброзиус — или завершил то, что Амброзиус заставил его завершить, смотря с какой стороны на это посмотреть; он ухватил нить своего собственного прошлого и та часть его самого, которая представляла Амброзиуса, была интегрирована в его личность. Вне зависимости от того, какие термины он использовал, в нем произошла перемена и он это прекрасно осознавал. В свете этого факта никакие термины не имели значения.
Амброзиус начался с фантазии, которая захватила все его воображение; потом он проник в полу-реальный мир ночных сновидений; а на основе сновидений Хью создал абсолютно субъективную картину дневных грез наяву; и во всех этих грезах Амброзиус отражался со странной реалистичностью иллюзии сумасшедшего. Где должна была быть проведена граница между всеми этими вещами, и какой была роль сознательно созданных грез наяву в этом деле? Что именно заставило субъективную фантазию перейти границу и ради каких-то практических целей объективизироваться? Этого он не знал, как не знал и того, каким образом маятник и шестеренки часов соотносятся с четвертым измерением — более того, до тех пор, пока он видел отраженное на циферблате время и мог успеть вовремя на свой поезд, его это нисколько не волновало. Теперь он со всей ясностью осознал, как осознавал все это время в глубине своей души, чьей была та бархатистая мускулистая женская спина, которая не принадлежала его жене и появление которой в его сне положило начало всем этим странным событиям — она была спиной женщины, которой в реальной жизни он был не нужен, но которая в субъективной реальности отозвалась на его зов. Так какой же должна была быть тогда сила грез наяву во всем этом деле? Могла ли она, будучи выпущенной наружу, как-то влиять на других людей? Если телепатия действительно существовала, то, возможно, могла.
Хью выпрямился и, откинув с лица свой капюшон, взглянул проблеме в лицо. Он знал, чего он хотел, но не знал, имел ли он на это право. Но как, в конце концов, можно было приготовить заварной крем, не разбив предварительно яиц? Огромная разница между языческим и христианским отношением к проблеме заключалась в том, что последнее использовало вместо яиц концентрированный порошок.
На ощупь спустившись по истертой винтовой лестнице в сгущающихся сумерках, он пошел через галереи к жилому дому, совершенно забыв о том, что на нем все еще было монашеское одеяние. Когда он шел через внутренний двор, в темноте раздался полный ужаса вопль и он увидел, что Билл, спасая свою жизнь, убежал вниз по дороге, а вслед за ним, словно заяц, унеслась и Лиззи. Они встретились со знаменитым призраком Монашеской Фермы. Хью почувствовал угрызения совести, ведь он расстроил Моне все ее домашние дела. Однако Элевсинские Мистерии не приветствовали присутствия посторонних. «Hekas, hekas, este bibeloi![50] Держитесь подальше от нас, о вы, профаны» — так что, возможно, это было к лучшему.
Он мог видеть по лицу Моны, когда вошел в гостиную, насколько сильно она волновалась. Она сделала для него чай и он выпил его с чувством огромного облегчения, ибо он помнил высказывание Джелкса о том, что нет ничего лучше еды, для того чтобы остановить психизм.
Было здорово лежать в глубоком кресле, вытянув ноги к огню, со стоящей рядом чашкой чая и сигаретой в зубах. В какой-то момент Греция и Амброзиус начали казаться ему чем-то безмерно далеким. Но боги обидчивы, и он знал, что если сойдет сейчас с пути, то найти его снова будет не так-то просто. Он не должен был терять сосредоточенности. Теперь он понимал, почему Джелкс говорил, что оккультисты должны усиленно тренироваться в концентрации внимания.
— Мона, — спросил он. — Ты читала «Короля Зерна и Королеву Весны»?
— Да.
— Какое значение имел ритуал на распаханном поле, ну кроме очевидного, естественно?
— Это был способ связи с силами, стоящими за землей и солнцем.
— Он связывал с ними тех, кто принимал в нем участие, или всю общину?
— И тех, и других, я полагаю. Принимающие участие в ритуале не смогли бы соединить с этими силами всю общину, пока сперва не соединятся с ними сами.
— Я понял.
— Это было сакральное действо. «Внешнее и видимое проявление внутренней и духовной благодати».