«Однажды пришел к нам Григорий Данилевский, будущий литератор и редактор правительственной газеты, человек весьма несимпатичный для нас и развязный до нахальства. Бейдеман был человек осторожный в сношениях с людьми, хотя горячий и резкий, когда к этому принуждали его обстоятельства. Данилевский пришел вечером и начал читать свою повесть. Я вскоре лег на диван, перед которым за столом сидел Данилевский и читал. Бейдеман и Лагорио, сидя на стульях, что-то чертили, чтобы не заснуть, а я почти спал. Вздремнули скоро Лагорио и Бейдеман, а Данилевский продолжал читать и, окончив описание картины природы, с закатом солнца и волшебной окраской неба, приостановился, видя, что все его трое слушателей спят. Перед этим описанием природы в повести изображена сцена прощания с умирающим и ловкие похождения молодого человека. Оказалось, что слушая эти похождения, Бейдеман задремал и не слышал того, что было дальше, но когда Данилевский остановился и мы невольно очнулись, то Бейдеман, желая показать, что слушал со вниманием, хлопнул кулаком по столу и сказал спросонья: «Экий молодец какой», что совершенно не соответствовало тому, что было читано. Я и Лагорио не могли удержаться от смеха, а Бейдеман сконфузился. Данилевский еще более изменился в лице и, закрыв рукопись, ушел. Мы остались вполне довольные, что прекратилось скучное чтение.
Данилевский очень надоедал Бейдеману, часто посещая его академическую мастерскую, в которой он работал на заданную программу. Портрет Данилевского, начатый в это время, не получался, а Данилевский вместо позирования болтал. Бейдеман, рассерженный, наконец посадил Данилевского, и портрет был окончен очень удачно; но каково же было удивление и негодование Данилевского, когда, взглянув на портрет, он увидел себя с ослиными ушами. Только этим отвадил его Бейдеман таскаться в мастерскую».
Лев Жемчужников в своих мемуарах нигде не упоминает о работе над портретом Козьмы Пруткова, но Владимир Жемчужников писал об этом не раз. Скорее всего портрет был создан осенью 1853 года. Дальнейшую заботу о нем взял на себя Владимир Жемчужников.
Ровно тридцать лет спустя, когда уже решался вопрос об издании «Полного собрания сочинений Козьмы Пруткова, с портретом», Владимир Жемчужников настаивал на том, чтобы в книге была воспроизведена работа Льва Жемчужникова, Бейдемана и Лагорио, и обещал заказать фотолитографию в Париже через своего хорошего знакомого, известного художника Верещагина.
«Этот портрет...— писал он издателю М. М. Стасюлевичу,— был еще в 1854 году отпечатан мною, в СПб., с камня, в два тона, но тогда цензура почему-то усомнилась выпустить его, и я мог получить из типографии только несколько (немного) экземпляров, для участвовавших в создании
типа Пруткова ; все же остальные экземпляры оставил, отъезжая с В. А. Арцимовичем в Сибирь...»
1 Цит. по «Т. Г. Шевченко в воспоминаниях современников». М., 1962, стр. 417—418.
2 Т. Г. Шевченко. Собр. соч., т. 1, М., 1964, стр. 260.
3 «Т. Г. Шевченко в воспоминаниях современников», стр. 256.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
1
Виктор Арцимович делал стремительную карьеру. Сенатор Жемчужников брал друга своего старшего сына на ревизии, двигал по службе. В тридцать лет Арцимович стал обер-секретарем Сената, а в тридцать четыре его назначили тобольским гражданским губернатором.
Накануне отъезда в Сибирь Арцимович породнился с Жемчужниковыми. Он женился на Анне — единственной дочери сенатора.
Он был исполнен лучших намерений, усердно боролся всю жизнь с должностными злоупотреблениями, и впоследствии его окрестили в газетах «Монбланом либерализма и гуманности».
Высокий, мощный, презрительно рычащий в адрес взяточников:«Людишки!», Арцимович нравился братьям Анны Михайловны. Оттого, наверное, и согласился его шурин Владимир Михайлович Жемчужников занять при новом тобольском губернаторе место чиновника особых поручений.
Но если Виктору Антоновичу Тобольская губерния была знакома по поездкам с ревизиями, то для Владимира она была лишь местом на карте, вдвое более обширным, чем Франция, с миллионом человек населения, из которых 800 тысяч — государственные крестьяне, 52 тысячи — ссыльные и 72 тысячи — инородцы...
Действительность его потрясла.
Ехали к месту службы вместе — Виктор Антонович с молодой супругой и Владимир, которому в пути исполнилось двадцать четыре года.
Уже в Тюмени они увидели в местной тюрьме больных детей при родителях, страшную скученность, грязь, насекомых. Попробовали проверить работу городской пожарной команды — трубы оказались испорченными, а сама команда не понимала распоряжений городничего...