Но существо будто поняло его требование и с тем же монотонным угрожающим щелканьем клешней поползло вперед. Краб был уже всего в ярде от капитана и, казалось, даже не заметил брошенного ему в морду разряженного пистолета, который, отскочив, проскользил по палубе.
— Ружье! — снова потребовал капитан и ужасно закричал, когда одна из клешней метнулась с невероятной скоростью вперед и сжала его запястье. Наблюдавшие браконьеры оцепенели от испуга. Они услышали треск ломающейся кости, за которым последовал глухой удар упавшей на палубу окровавленной руки. Мгновенно обретя свободу, капитан закричал от ужаса и попятился, из обрубка руки ручьем хлестала кровь. Его нога попала в моток веревки, и он упал на бок — голова оказалась всего в нескольких дюймах от вытянутой клешни, с которой капала кровь. Капитан чувствовал зловонное дыхание краба.
Неожиданно браконьеры будто вышли из транса, вызванного страхом от одного вида твари, и забегали в поисках ружей. Один из них схватил топор и, занеся над головой, изо всех сил ударил по панцирю чудовища. Лезвие отскочило, и из-за вызванной этим вибрации моряк выпустил рукоятку. Топор куда-то улетел.
Двое японцев вернулись с ружьями, но опустили их так же быстро, как и подняли. Краб заполз на капитана и крепко схватил его ногами, в то время как клешни тщательно изучали тело, подыскивая очередной орган для ампутации.
Команда беспомощно наблюдала за происходящим, некоторых браконьеров начало тошнить. Ситуация напомнила им о пауке, нашедшем в своих сетях муху и, вместо того чтобы съесть, решившем пытать жертву, отрывая ей лапы одну за другой.
Болтающийся в воздухе обрубок руки продолжал кровоточить, ярко-красный фонтан брызгал на краба, делая зрелище еще более ужасным. Практически без усилий клешня сомкнулась на плечевом суставе и с громким хрустом отчленила правую руку капитана. Затем, через несколько секунд, та же судьба постигла и левую.
Он кричал и истерично рыдал, но жестокое сознание отказывалось покидать его. Кровь текла по палубе, но ружья по-прежнему молчали. Участь несчастного была предрешена, и все же его подчиненные не открывали огонь, смотрели выпученными глазами, боясь перенаправить гнев чудовища на себя.
С легкостью орудуя окровавленными клешнями, краб продолжал сжимать свою жертву. Взгляд одного из браконьеров пересекся с взглядом чудовища, и человек тут же закрыл глаза руками. Краб словно усмехался про себя, осознавая собственную непобедимость.
Он слегка переместился, не больше чем на ярд, оттащив жертву за собой и оставив на окровавленной палубе обрубки рук и ног, продолжающие конвульсивно подергиваться.
Матросы увидели лицо своего капитана. Они не знали, жив он или мертв, и им было все равно: какая-то зловещая аура исходила от краба, сила, значительно превышающая физическую. Это было воплощение Старого Морехода[4], приковывавшего к себе внимание слушателей. Голова капитана покатилась по палубе, но никто не посмотрел ей вслед. Никто даже не повернулся, когда она с тошнотворным стуком ударилась о деревянную переборку.
Но гигантский краб не остановился на отчленении ног, рук и головы. Его клешни вонзились в живот, стали вытаскивать внутренности жертвы и теперь орудовали быстрее и с большим энтузиазмом.
Внезапно сквозь чавканье внутренностей прогремел ружейный выстрел. Грохот словно разрушил странные чары, заставившие браконьеров прирасти ногами к палубе. Их головы повернулись, но краб даже не взглянул вверх и начал жадно засовывать мотки человеческих внутренностей себе в пасть. Отовсюду снова послышались вопли. Матрос произвел еще один выстрел и продолжил стрелять, пока не разрядил магазин. Затем стрельбу открыл еще один человек, но ни одна из пуль не была выпущена в гигантского краба. О его присутствии почти забыли, потому что у них за спиной, со стороны кормы, очевидно поднявшись со дна по канатам трала, появилось еще несколько крабов, размером вчетверо больше первого!
Чик-чик-чик-чики-чик. Атакующие стремительно приближались, демонстрируя удивительную для их размеров проворность. Пули рикошетили от ракообразных. Люди с ружьями пали первыми. Остальные, не дожидаясь, когда их постигнет судьба товарищей, поддались панике. Они бросились кто куда, но крабы, казалось, были повсюду.
Двое браконьеров прыгнули за борт. Оба были хорошими пловцами, но ни один так и не вынырнул из воды. Постепенно крики на судне стихли. Раздавался лишь несмолкающий хруст и жадное чавканье.
На рассвете дрейфующий траулер был обнаружен австралийским эсминцем, входящим в залив Барбекю. Палуба браконьерского судна была выпачкана человеческой кровью, которая впиталась в дерево и высохла, обретя темно-коричневый цвет. Но членов команды нигде не было видно. Лишь чей-то оторванный указательный палец намертво застрял в спусковой скобе разбитого ружья.
4
Герой поэмы Сэмюэля Кольриджа «Сказание о старом мореходе» скитается по свету и рассказывает слушателям историю о пережитом в затяжном плавании проклятии. — Прим. ред.