В темноте я слышал голос Питера, требовавший, чтобы наладили освещение. Все были заняты поисками фонарей. Я вспомнил, что у меня тоже где-то был фонарик, и пошел по мокрой и покатой палубе, по пути стараясь сообразить, где он лежит. В проходе воды было уже по колено. Я с трудом пробрался в кают-компанию. Там все было залито водой. Ледяные струи текли откуда-то сверху, превращая в тряпки новые красивые занавески, ломая мебель. К сожалению, тогда мне не хватало знаний, и я даже примерно не представлял, откуда этот водопад, а значит, ничего не мог предпринять. И только когда все кончилось, я понял, что вода поступала через вентиляционную шахту, которая оказалась затопленной из-за повреждения отсека резервных торпед. Я мог просто протянуть руку к вентилю, расположенному на переборке над местом капитана, и закрыть его, тем самым перекрыв водопад. Но катастрофа привела меня в состояние ступора, и я был неспособен ясно мыслить и принимать конструктивные решения.
Я отыскал фонарик и вернулся в пост управления, освещая себе дорогу. По дороге мне стало очень интересно узнать, на какой глубине мы находимся. Я направил луч фонарика на глубиномеры и с удивлением обнаружил, что оба показывают чуть больше 60 футов. Это означало, что мы находимся на мелководье. Скорее всего, лодка уткнулась носом в дно на глубине 80 футов. Я спросил у Питера, не сможем ли мы продуть все танки и всплыть. Это представлялось маловероятным, поскольку в момент столкновения мы находились на. поверхности, то есть имели максимальную плавучесть. Если лодка так быстро пошла ко дну, то это означало, что в носовые отсеки попало слишком большое количество воды. Было ясно, что в прочном корпусе имеется внушительная пробоина, и отсек был затоплен в течение нескольких секунд. Мы никогда не сумеем поднять лодку, "под завязку" наполненную водой, на поверхность. Правда, Питер решил, что попытка в любом случае не принесет вреда. Поэтому он открыл один за другим клапаны, регулирующие подачу в танки сжатого воздуха. Мы продули пять балластных танков и два главных внутренних, но это не дало эффекта. Стрелки глубиномеров даже не дрогнули.
Вода продолжала поступать во внутренние помещения, издавая при этом ужасные звуки. Ее уровень постепенно поднимался. Вскоре вода добралась до электрических проводов, расположенных по правому борту, и темнота начала освещаться яркими вспышками. Я подумал, что так мы все очень скоро погибнем от удара электрического тока.
В помещениях постоянно сновали человеческие фигуры, но в полутьме было невозможно разобрать, кто есть кто. Паники не было, но, по-моему, люди находились, как и я, в ступоре. Я заметил, что какой-то человек пытается открыть дверь в водонепроницаемой переборке, которую я незадолго до этого закрыл.
- Там мой друг, - тупо твердил он, - там остался мой друг.
- Ты ему не поможешь, - сказал я, - носовые отсеки затоплены, там никто не выжил.
Парень отошел, всхлипывая.
Почему-то нам казалось очень важным найти как можно больше фонарей. Я знал, что в кают-компании наверняка есть еще несколько штук, поэтому решил совершить еще одну вылазку. Там уже было по пояс воды. Дрожа от холода и страха, я рылся во всех еще доступных шкафах и рундуках в поисках фонарей. Попадавшиеся под руку личные вещи - белье, бритвы, трубки, фотографии - я безжалостно отбрасывал в сторону. К сожалению, после долгих поисков мне удалось найти только один сухой и работающий фонарь, который я гордо понес в пост управления, подняв его высоко над водой. Когда я вернулся в пост, там никого не было.
Дверь в машинное отделение была закрыта. Неужели я был в кают-компании слишком долго и все выбрались через спасательный люк в машинном отделении, не заметив, что меня нет? Даже если люди еще не покинули субмарину, они вполне могли начать затопление отсека, чтобы подготовиться к выходу из лодки. А если затопление продолжается достаточно долго, открыть эту дверь будет уже невозможно. Я прислушался, но не услышал ничего, кроме монотонного звука текущей воды. В этот жуткий момент я был очень близок к панике.
Но я мог, по крайней мере, попытаться дать знать о себе, а это значило, что надо постучать чем-нибудь тяжелым в дверь. Оглянувшись, я заметил разводной ключ, схватил его и с максимально возможной в моем положении скоростью устремился к закрытой двери. И в этот момент я услышал совсем рядом голос:
- Боже правый, кто там?
Я взглянул вверх и понял, что стою под боевой рубкой, а из люка выглядывает Питер. Судя по доносившимся оттуда звукам, с ним было еще несколько человек.
- Откуда ты явился? - воскликнул он.
- А куда все подевались? - спросил я. - У вас там найдется для меня местечко?
- Втиснем как-нибудь. Остальные попытаются выбраться через машинное отделение.
Я мигом взлетел по трапу и протиснулся в люк, страшно довольный, что теперь не один. Нас было четверо. На верхних ступеньках трапа висел Питер, упираясь головой в верхний люк, чуть ниже примостился один из механиков, еще ниже - я и электрик. Электрику было очень плохо, его все время рвало, бедняга почти не мог стоять. В центре верхнего люка имелось небольшое отверстие, круглое окошко, закрытое толстым стеклом, рассчитанным на высокое давление воды. Питер сказал, что видит сквозь него пятно света и считает, что какой-то из надводных кораблей освещает поверхность прожектором. Это воодушевило нас. Может быть, нам удастся выплыть на поверхность! Мы знали, что глубиномеры в посту управления показывали 60 футов, верхний люк боевой рубки расположен примерно на 15 футов выше ватерлинии (уровень отсчета для глубиномеров), значит, нас отделяет от спасения около 45 футов - высота восьми человек, стоящих друг у друга на головах. Ерунда!
Питер приказал закрыть крышку нижнего люка, что я не замедлил сделать, и мы начали обсуждать план действий. Одна из очевидных опасностей заключалась в том, что по пути наверх мы могли разбить головы о поперечину между стойками перископов, но вероятность этого сочли небольшой из-за сильного крена на правый борт. Мы надеялись (как оказалось, напрасно), что нам поможет подняться на поверхность пузырь воздуха, который появится из боевой рубки, когда мы откроем люк. Собственно говоря, задача была несложной. Питер откроет люк, а когда вода начнет поступать в рубку, каждый из нас наберет в легкие побольше воздуха и поплывет вверх с максимально возможной скоростью. Мы были вполне спокойны, за исключением несчастного электрика, который с каждой минутой чувствовал себя все хуже.
Не помню, сколько времени мы потратили на обсуждения, но потом Питер сказал:
- Теперь осталось выяснить, сумеем ли мы открыть люк. Давление воды на этой глубине немалое.
Он изо всех сил толкнул крышку люка, но она осталась неподвижной. Следовало каким-то образом увеличить давление в башне.
Мне пришло в голову, что, пока мы разговариваем, внизу, в посту управления, давление увеличивается из-за постоянного поступления туда забортной воды. Я приподнял нижний люк, и воздух со свистом рванулся в башню. Через несколько минут я почувствовал резкий неприятный запах. Возможно, это был запах страха, однако я тут же решил, что забортная вода все-таки добралась до батарей.
- Ох! - воскликнул я. - По-моему, я чувствую запах хлора.
- Ладно, - быстро отреагировал Питер, - тогда закрывай свою крышку, я попробую сделать еще одну попытку.
На этот раз ему удалось слегка приподнять крышку. Через образовавшуюся щель внутрь просочился тоненький ручеек.
- Порядок, парни, - сказал Питер, - но не будем торопиться. Скажете, когда будете готовы.
Я сказал, что нужно выбираться как можно скорее, прежде чем мы окончательно ослабеем, вдыхая отравленный воздух. Никто не возражал. Мы разделись, оставив на себе только нижнее белье и носки.
- Готовы? - спросил Питер.
- Готовы! - дружно ответили мы.
Бедный электрик, по-моему, находился в таком состоянии, что хотел только одного - умереть.
- Тогда приготовиться, - жизнерадостно провозгласил Питер, - пошли! - И он распахнул крышку люка.
Я сделал глубокий вдох, и в ту же минуту на нас обрушились потоки воды. Вокруг все стало черным-черно, в ушах стоял грохот, но надо было бороться за жизнь. Я принялся шустро карабкаться вверх по лестнице, но вскоре уперся головой во что-то мягкое. Оказалось, что это был зад застрявшего в люке матроса. С отчаянием человека, которому уже нечего терять, я пытался вытолкнуть его из люка. Он несколько раз дернулся и стукнул меня пяткой по лицу. Я еще раз изо всех сил подтолкнул его, и мы оба вывалились из люка. Я быстро поплыл вверх. Расстояние казалось совершенно непреодолимым. В тот момент, когда я понял, что мои легкие больше не выдержат и взорвутся, неожиданно выяснилось, что моя голова уже высунулась из воды, и я вполне могу дышать. Я долго кашлял, чихал и плевался, но с наслаждением вдыхал сладкий морской воздух, упивался видом звезд и темного ночного неба.