С улицы долетел бой колоколов.
Уоррен прислушался.
Одиннадцать вечера.
Он посмотрел на свои часы.
Те спешили на две минуты.
Или, возможно, церковные часы на две минуты отставали.
Или, возможно, колоколам требовалось две минуты, чтобы прозвонить одиннадцать раз. Уоррен задумался — а существуют ли абсолютно точные часы? Когда секундная стрелка переходит на следующее деление, эта секунда уже уходит. Или нет? Или когда на циферблате часов высвечиваются цифры 11:02:31, разве на самом время уже не ушло? Уже прошли какие-то доли секунды после 11:02:31, нет, 11:02:32, нет, уже 11:02:33… Нет, к чертям метафизику, так и свихнуться недолго.
Уоррен услышал шаги в коридоре — перестук высоких каблуков. Когда леди отправляется за покупками, она должна выглядеть безукоризненно.
Уоррен снова подумал о том, где же она теперь отоваривается.
Шаги остановились перед дверью.
Она пришла домой.
Уоррен поднял бутылку и осторожно передвинул стул, освобождая дорогу.
Слышно было, как ключ повернулся в замке.
Уоррен откупорил бутылку и засунул ее себе в карман.
Щелкнул замок.
Уоррен прижался к стене сбоку от двери и постарался взять себя в руки.
Дверь отворилась. Она вошла в квартиру, прикрыла за собой дверь, заперла ее, потянулась к выключателю…
— Привет, Тутс, — произнес он.
— Уоррен? — удивленно спросила она, поворачиваясь, и в этот момент он прижал к ее лицу смоченный хлороформом носовой платок.
Глава 3
Тутс открыла глаза.
Комната плавно покачивалась. Через некоторое время Тутс сообразила, что находится на яхте. Ее правая рука была прикована к какой-то скобе в стене, или в переборке, или как там эта фигня называется. В узком вытянутом помещении было темно. Тутс решила, что оно должно располагаться в носу яхты. Она лежала на пенопластовом матрасе. Видимо, это был спальный отсек.
Внезапно она вспомнила Уоррена, стоявшего в темноте рядом с дверью ее квартиры, и крикнула: «Уоррен!» — точно таким же тоном, которым рассерженная мать или старшая сестра кричат на испорченного мальчишку.
Пускай он немедленно освободит ее. Чем он вообще думал, когда приковывал ее к стене? Но на зов никто не пришел. Внезапно она испугалась, что яхту ведет вовсе не Уоррен. Вдруг он нанял какого-нибудь рыбака, чтобы тот отвез ее в Мексику и продал в бордель?
Яхта явно находилась в море, никаких сомнений. Значит, на ней обязательно должен кто-то находиться — у нее над головой, или где-нибудь в стороне. В общем, рядом со штурвалом. Кажется, это действительно называется штурвал. Ей редко доводилось бывать на яхтах.
Она поднесла левую руку к лицу и посмотрела на светящийся циферблат часов. Десять минут третьего. Ну и где, черт подери, они находятся?
— Уоррен! — снова позвала она, все тем же повелительным тоном «А-ну-тащи-сюда-свою-задницу!». На этот раз она услышала какой-то звук, донесшийся предположительно с кормы. Потом на лестнице раздались шаги, потом они приблизились к маленькой каюте. Тутс села. Короткая юбка сбилась и поднялась еще выше. Тутс отметила, что вся одежда по-прежнему на ней, даже туфли на высоком каблуке.
Щелкнул выключатель.
Тутс прищурилась.
Теперь она рассмотрела невысокую перегородку, отделяющую спальный уголок от места, в котором, наверное, обедали: стол, покрытый огнеупорной пластмассой и банкетки, обтянутые кожзаменителем. Дальше — еще одна низкая перегородка, за ней маленькая кухня. Камбуз. Кажется, так это называется. Значит, это был самый маленький из отсеков яхты — наверное, это называется каютой, — разделенный перегородками, то есть переборками. Уоррен прошел через каюту. Из-за низкого потолка ему приходилось стоять согнувшись. Тутс подумала, что она ненавидит яхты.
— Ну и что все это значит? — требовательно спросила она.
— Что — «все это»?
— Почему я прикована к стене? Где ты выкопал эти дурацкие железки? — спросила Тутс, подергав наручник.
— В сент-луисском полицейском управлении.
— Ключ у тебя?
— Да, у…
— Тогда открой их сейчас же, — приказала она и еще раз дернула за наручник.
— Извини, Тутс.
— Ну что ж. Что мы имеем? Во-первых, взлом, — принялась размышлять вслух Тутс. — Это верные пятнадцать лет. Дальше — похищение…
— Незаконное лишение свободы, — поправил ее Уоррен.
— Спасибо. Это еще пять лет. Может, ты лучше немедленно отомкнешь наручники, повернешь это корыто к берегу и отвезешь меня домой — и мы забудем об этой истории?