Так называемая «подлинная демократия», как и сам даже образ жизни, навязывались извне, импортировались сюда, конечно же, из Соединенных Штатов Америки и были американской демократией и американским образом жизни, Всякая иная демократия и всякий иной образ жизни решительно отвергались, и если что-нибудь этакое иное пыталось здесь возникнуть, в интересах «защиты демократии» всегда следовало вмешательство великого северного соседа, после чего местное руководство той или иной латиноамериканской страны, вместе с его очередным обанкротившимся диктатором, вмиг летело вверх тормашками, и следующее за ними «избранное богом и людьми» правительство быстренько намечалось, между ленчем и освежающим коктейлем, в стенах американского посольства. В связи с экспортом «демократии» из США уместно здесь вспомнить бытовавшую в Старом Свете в средние века притчу «О неком мяснике», бойко торговавшем колбасой из рябчиков, которую под большим секретом изготавливал в пропорции: один рябчик — один конь. Дознавшись об этом, возмущенные покупатели повесили торгаша вверх ногами в проеме двери его же собственной лавки. В какой-то мере сочувствуя столь печальному исходу, можно, однако, надеяться на то, что сегодня получившим немалый исторический опыт Соединенным Штатам подобное возмездие не грозит.
Классическим примером «независимого» маленького государства уже в наши дни можно считать Гаити — типичную монополию США, в которой они, США, делают все, что им вздумается. Одни только так называемые «выборы», которые «колыбель демократии в Новом Свете» организует в этой стране, чего стоят! Если бы свидетелем таких политических кампаний мог быть вставший из гроба настоятель собора Святого Патрика преподобный Джонатан Свифт, свой знаменитый трактат «О выборах» он наверное с удовольствием интерпретировал с учетом нынешней политической обстановки в США и их демократическую и республиканскую партии переименовал бы в партии «тонких» и «толстых», рассказав о том, как одна из них — «тонкие» — из соображений принципиальных разбивает яйца с острого конца, а другая — «толстые» — из не менее принципиальных соображений, находясь в оппозиции к «тонким», бьет свои яйца с другого, тупого конца.
Так обстоят дела в Северной метрополии. Не то — в странах Южной Америки, особенно в зоне Карибского бассейна. Здесь царит такое невероятное количество самых разных, взаимно исключающих друг друга партий, «доктрин» и «концепций», что впору в связи с ними говорить о той собаке, которой крутит ее собственный хвост.
Итак, капитан 1-го ранга императорского флота Японии Хирото Исикава волею судьбы стал агентом Управления стратегических служб США за номером Х-102. На этот позывной, соответствующий заданной волне, он был обязан откликаться по рации в определенный расписанием час. И сам процесс его вербовки прошел, как мы видели, быстро и без каких-либо проблем. Японские субмарины, базировавшиеся в основном на острове Окинава, в середине 1942 года с целью «свободной охоты» на англо-американские и австралийские транспорты курсировали в районе между группами Марианских, на севере, и Соломоновых, на крайнем западе, островов.
Кроме базового, на острове Окинава, они имели еще и дополнительное обеспечение в портах захваченного ими Филиппинского архипелага, а также от закрепленных за ними сторожевых кораблей из небольших японских флотилий и от отдельных военных транспортов, эсминцев и попутно специально оборудованных для выполнения особо секретных заданий мобильных рейдеров.
В районе островов в ночь на 27 января 1942 года разыгрался жестокий шторм. Плывшая к очередной субмарине «Сакура-мару» в результате этой непогоды потеряла даже ориентиры и, таким образом отклонилась от места встречи почти на сто миль в сторону Большого Барьерного рифа. Что он зажат между двумя эсминцами с одной стороны и легкие крейсером «Томас Джефферсон» — с другой, капитан баркентины обнаружил уже очень поздно.
Находившийся на борту крейсера командир сводного отряда контр-адмирал Чарльз Стерлинг, через систему переговорных кодов, приказал субмарине лечь в дрейф, а ее капитану с судовыми документами и радистом прибыть на крейсер.
Убедившись в том, что захваченный ими офицер является капитаном японского рейдера, Стерлинг и находившийся с ним представитель Управления стратегических служб подполковник Пол Дивер потребовали у него передачи всех интересующих американскую морскую разведку данных, которые он и руководимый им экипаж баркентины собирали в специально отведенной им акватории Индийского океана, ограниченной зоной по широте чуть севернее экватора и от 70-го меридиана восточной долготы до Сингапура.
Надо сказать, захват японского рейдера прошел без каких-либо осложнений еще и потому, что американский главный штаб военно-морских сил располагал морскими секретными кодами противник. Незадолго до начала войны, еще в марте 1941 года, эти коды были выкрадены на пассажирском теплоходе, следовавшем по маршруту из Японии в США. Находившиеся на судне под видом туристов два офицера японского военно-морского генерального штаба везли в чемодане багаж, который направлялся в посольство и состоял из шифровальной машинки, настроенной на будущие тексты радиокодов.
В результате принятых американцами мер японские «путешественники» не без чуткой помощи корабельного стюарда, желавшего как можно лучше угодить своим богатым клиентам и, естественно, подкупленного разведчиками, во время продолжительного и крепкого сна якобы «проморгали» снятие отпечатков из шифровальных знаков печатного кода. Для японцев потом это сыграло колоссальную негативную роль в их противоборстве против англо-американского флота на всем Тихоокеанском театре военных действий в течение всего периода второй мировой войны.
В обстановке надвигающегося нападения императорской Японии на США подлинную шифровальную установку с нетерпением ожидал в Вашингтоне японский посол, а комитет начальников штабов — оттиски и скопированные детали веселой «шарманки», как окрестил ее один из членов «поисковой команды» из разведуправления.
В этой проведенной с необычайным блеском шпионской операции участвовали профессиональные разведчики из Управления стратегических служб и два высочайшей квалификации «медвежатника» — взломщика, специально для этого выпущенные из тюрьмы, которым было обещано крупное денежное вознаграждение и немедленная свобода — в случае успешно проведенного дела.
Так что в результате этой операции кодовые переговоры между японцами были для союзного командования чем-то вроде секрета Полишинеля. Командиры же сводных отрядов кораблей, линкоров и тяжелых крейсеров, а также авианосцев и крупных оперативных штабов, кому в первую очередь было доверено пользование особо секретными шифрами, уже с момента получения их стали быстро принимать верные тактические решения. С учетом также новых условий, в которых оказалась возможной корректировка собственных действий, будь то на суше или на море, дела американцев в этой теперь полностью прояснившейся боевой обстановке пошли значительно лучше. Об этом японцы не знали вплоть до конца войны и в сущности сами снабжали американские штабы на всех уровнях самой секретной информацией.
Таким образом, неслыханная удача разведслужб во многом предопределила исход военных операций на Тихоокеанском театре военных действий в пользу союзников…
— Разрешите вопрос, мистер Смит, — дождавшись паузы, скромно спросил Хасегава. — Нет никакого сомнения в том, что вы до мелочей точно и всесторонне рассчитали весь мой маршрут. Тем не менее я опасаюсь, что это все-таки идеальное время. Как показывает практика, любой такой эпизод требует несколько большего времени. Не знаю, как к этому относится полковник Робинсон, но в определяемых вами сроках у меня имеются кое-какие сомнения. Я уж не говорю о том, что на таком протяженном и далеко не безопасном пути возможны непредвиденные преграды, на преодоление которых в порядке подстраховки надо иметь хотя бы процентов двадцать резервного времени.