аномальную систему, не запретила компартию, не принесла покаяние, что помогло бы ей
сейчас двигаться по рыночному пути.
Доставшиеся в наследство производственный аппарат, уродливая структура
производства и гигантские по своим размерам предприятия вместе с вытравленными
административно-командной системой предпринимательскими и инновационными
стимулами оказались серьёзной преградой на пути российской рыночной трансформации.
Ведь всё, что происходило у нас после октябрьского переворота 1917 г., находилось в
стороне от главной дороги развития мировой цивилизации, мы сами загнали себя в тупик, в
изоляцию от этой цивилизации, изобрели нечто такое, что не прижилось в мире и было
разрушено у нас самих. Марксизм-ленинизм тоже оказался в стороне, на обочине
магистрального пути развития мировой науки. И сегодня во весь рост стоит вопрос о
возврате страны и общества на круги своя.
Но это не значит, что мы грамотно и без серьёзных ошибок идём по пути рыночной
трансформации. Слабость политической воли по поддержке реальных реформ, разгул
оппозиции, пытающейся создавать непреодолимые преграды на этом пути, распространение
коррупции и отсутствие убедительной экономической программы у нового российского
правительства являются плохим фоном для движения в правильном направлении. Предстоит
ещё много сделать по преодолению всех этих трудностей и недостатков. Но страна не сошла
с пути реформ и, уверен, ещё сделает необходимые и решительные шаги в этом
направлении.
Необходимо признать, что строй и экономическая модель, которые создали
большевики, оказались самыми неразумными не только в нашей стране, но и в истории тех
стран, которые также экспериментировали с ними на горе своих сограждан. Этот строй и эту
модель мы не только приняли, но и отказались от них в ХХ в. Но на эксперимент было
потрачено более 70 лет и очень много человеческих жизней. Поэтому великая революция в
нашей стране – это не революция большевиков, не создание советской политической
системы или экономической модели, а переход от этой модели к рынку. Однако научный
анализ «реального социализма» и его экономической модели ещё пока слабо разработан в
нашей стране и поэтому нуждается в дальнейшем развитии. Не следует забывать, что
настоящий научный подход к изучению советской экономики был начисто исключен в
течение долгого времени. Поэтому роль нынешних российских ученых должна быть в этом
отношении весомой. Мы должны действовать по нормам, стандартам и правилам, принятым
в цивилизованном мире, широко взаимодействовать с этим миром и не стремиться к якобы
спасительной самоизоляции, или, что ещё хуже, к частичному возврату в прошлое. Путь
назад – это путь в исторический и экономический тупик.
И тем не менее не следует забывать, что тоталитарная СМЭ – всего лишь часть того
тоталитарного строя, который большевики создали в нашей стране. Она далеко не
определяет всех его важных черт. И вопрос о тоталитарном строе «реального социализма»
также нуждается в новом изучении, новом подходе с позиций уже свершившейся, но не
совсем ещё нами осмысленной советской экономической и политической истории.
Я убеждён, что самые значительные события ХХ в. – это не две разрушительные
мировые войны, не гениальные открытия учёных, не те или иные конкретные воплощения
научно-технического прогресса, а вхождение значительной части человечества в реальной
социализм (1917 г.) и выход из него (1989-1991 гг.). Вхождение в социализм на деле
осуществили российские большевики. По их стопам потом пошли многие другие страны. В
ХХ в. большевики держали в своих руках не только одну нашу огромную страну, но и одну
треть мира (мировая социалистическая система). Они распространили своё влияние
практически на весь мир, на всю планету, обладая ядерным оружием и теорией мировой
революции, не говоря уже о «самой передовой в мире идеологии».
Это беспрецедентный факт, феномен всемирно исторического значения. Большевизм
– это особая форма тоталитаризма, базирующаяся на всеохватывающей власти одной партии
и государства, социалистической экономической модели и на всеохватывающей партийной
идеологии, пропаганде и воспитании. По существу, большевизм возродил и неимоверно
усилил систему государственного гнёта и насилия, всевластия центра, которые были