среди членов партии, работников управленческих организаций и т.д. По существу всё это
было продолжением гражданской войны, развязанной большевиками, их беспощадной
войной с собственным народом, который этого не понимал. Но из своего чрева он выдал
огромную армию доносителей и палачей, которые тоже считали себя строителями социализма.
Выступая на XIV съезде партии в 1925 г., секретарь Центральной контрольной
комиссии говорил: “... Ленин нас когда-то учил, что каждый член партии должен быть
агентом ЧК, т.е. смотреть и доносить... Если мы от чего-либо страдаем, то это не от
доносительства, а от недоносительства... Можно быть прекрасными друзьями, но раз мы
начинаем расходиться в политике, мы вынуждены не только рвать нашу дружбу, но идти
дальше – идти на доносительство”6.
Всё это несомненные признаки развращения и порчи нации, народа и страны. И мы, сегодняшние дети этого прошлого, заражены неизбежно и невольно многими микробами
“реального социализма”.
В отличие от Ленина, Сталин менее всего был похож на революционера и на
теоретика социализма. Он был прежде всего аппаратчиком, бюрократом-консерватором, 4 Там же, с. 70.
5 См. “Известия”, 8 июля 1991 г.
6 См. А.Латышев. Рассекреченный Ленин. М., Изд. “Март”, 1996, с. 223.
реакционером аракчеевского типа. Он и формировал слой “новых большевиков”, весьма
отличных от большевиков ленинской закалки. Аресты, убийства, преследования и ложь
стали нормой.
Никогда человеческая жизнь не ценилась так дёшево, никогда и нигде человек не был
так обезличен, унижен и пригнут к земле. Люди резко переменились: появилось не только
тотальное послушничество, но и забитость, покорность и безысходность. Власть
сознательно культивировала в народе комплекс рабов, послушных винтиков. Но это лишь с
одной стороны. С другой стороны, появились молодые активисты, всякого рода
“передовики”, по которым всем остальным следовало равняться. Напористые и энергичные, они не руководствовались принципами морали, они кричали на всех собраниях, поддерживая существующий режим и преследуя лишь одну цель – сделать себе карьеру, занять
руководящий пост, быть во власти.
При этом не формальным, а реальным собственником всей страны и всего народа
стал Сталин, реальными собственниками средств производства в стране стали и новая, подчиненная ему, советская номенклатура, особенно высшие партийные и министерские
чиновники, а также директора заводов. Они распоряжались всем и вся, делали всё, что
хотели, став эксплуататорами своего народа. Они, по существу, и поделили между собой
всю советскую экономику.
Свой план захвата единоличной власти Сталин стал осуществлять вскоре после
назначения генеральным секретарем ВКП(б) на 11-ом съезде партии (1922 г.). Он сразу
понял, что тот, кто будет управлять партийным и советским аппаратом, тот и будет реально
править партией и страной. И к этой цели он шёл медленно, но верно, проявив
несокрушимую волю и энергию, удивительную изворотливость и хитрость, не пренебрегая
ничем7. По существу Сталин, как и Ленин, осуществил свою революцию, отказался от
старых кадров, подготовил свои более надежные, сначала отбросил, а затем и ликвидировал
оппозицию, построил собственный военный коммунизм.
В стране с широким размахом создавался культ личности единоличного
руководителя страны, её хозяина – И.В.Сталина. Однако культ личности Сталина породил
миллионы культов и культиков личности во всей иерархии власти, особенно
номенклатурной. Начальники всех уровней стали рассматриваться как высший слой
общества, считалось, что они не только способны грамотно управлять делом, но и
заботиться о своих подчиненных, предвидеть перспективы. Народу внушалось, что
начальники ведут его правильной дорогой, постоянно думая о нём, как старший брат о
младшем. К начальникам и их должностям внушались преданность и беззаветная любовь.
Всё это должно было отражать “единство партии и народа” (ибо, чтобы стать начальником, надо было быть членом партии), стабильность внутриполитической обстановки в стране. Но
начальство часто менялось и даже объявлялось предателями, вредителями и шпионами, на
их место приходили другие, ещё более “правильные”. И народ подобострастно принимал и
их. Бюрократический аппарат сохранял свою силу и власть. Угодничество и подобострастие, моральное разложение также сохранялись. И лишь после ХХ съезда КПСС и известного