(И.Сталин. Вопросы ленинизма. Изд. 11, 1945. С. 397). Любопытно, что примерно такой же оценки в начале 30-х годов
придерживался и Л.Троцкий, который писал об агонизирующем и загнивающем капитализме и об успехах экономики
СССР (Л.Троцкий. Немецкая революция и сталинская бюрократия. Берлин, 1932. С. 6,7,107).
12 Как считает В.Ерёменко, “голод всегда был могучим оружием революционеров. В 1917 году большевики использовали
продовольственную блокаду Петрограда и благодаря возмущению доведенных до отчаяния масс свергли Временное
правительство. Далее политике продналога помогла задушить голодной смертью сопротивление контрреволюционно
настроенного крестьянства и части рабочих, а заодно расправиться, как уже писалось, с духовенством. Уже после смерти
В.И.Ленина голод в тридцатых годах помог задавить поднявшее голову за времена НЭПа крестьянство”. (См. Вождь.
Ленин, которого мы не знали. С. 191, 192).
Н.Аллилуева говорила об этом Сталину, который запретил ей встречаться с матерью и
принимать ее в Кремле. Аллилуева встречалась с ней в городе, и настроения ее все
укреплялись. Однажды на вечеринке, не то у Ворошилова, не то у Горького, Н.Аллилуева
осмелилась выступить против Сталина, и он публично обложил ее матом. Придя домой, она
покончила с собой13.
Индустриализация и коллективизация привели к запланированному расширению
государственной собственности, социализации (коммунизации) экономики, дали в руки
руководства страны невиданные доселе ресурсы и возможности делать так, как оно считает
нужным. На базе советской модели экономики (СМЭ) в стране была создана мощная
материально-техническая база, основанная на сверхмонополизме и сверхконцентрации
производства и управления в руках министерств, Госплана и прежде всего ЦК ВКП(б), на
предприятиях-гигантах в промышленности и агрофабриках в виде колхозов и совхозов в
сельском хозяйстве. Всё это наследство потом станет почти непреодолимым препятствием
для всех попыток реальных рыночных преобразований.
Тем не менее не приходится забывать, что эта гигантская концентрация власти в
одних руках дополнялась ещё одним важным элементом – расширением функций органов
безопасности, НКВД, созданием всесоюзной “устрашилки” – ГУЛАГа, куда отправляли всех
недовольных или потенциально несогласных. НКВД имел свои ячейки или своих
представителей во всех управленческих структурах, во всех более или менее значимых
субъектах общественной жизни страны, осуществляя тотальную слежку за людьми. В
концлагерях и тюрьмах за годы советской власти погибло не менее 20 млн. человек14. А это
значит, что значительная часть советского общества состояла из людей, которые доносили, обвиняли, допрашивали, судили, сажали, охраняли, этапировали и расстреливали миллионы
невинных людей, т.е. соучаствовали в преступлениях. И за всё это ответственность несёт не
только Сталин и партия, но и всё общество, весь народ.
В 1936 г. на фоне всех этих преступлений и тотального правового беспредела в
стране была принята весьма демократическая Конституция, которая не имела никакого
отношения к реальной действительности.
А в Германии в это время набирал силу фашизм. По своему смыслу и духу сталинизм, а точнее весь наш реальный социализм, начиная с Ленина, был предтечей, а потом и в
тесной связи с развитием фашизма. Когда ещё Гитлер не был у власти в Германии и фашизм
реально победил только в Италии, наш старый русский политик В.Шульгин написал (1926
г.), что “фашизм и коммунизм (ленинизм) два родных брата”15. Именно этим объясняется
трогательная любовь Сталина к Гитлеру в 30-е годы, его вера в надёжность и союзничество
последнего для нашей страны. Именно Сталин, ВКП(б) и Коминтерн в начале 30-х годов
активно выступали против объединения всех антифашистских сил в Германии. Немецкие
социал-демократы – главные противники Гитлера – были объявлены “социал-фашистами”, правоуклонистами и главной опасностью в развитии прогрессивных общественных
процессов в Германии, что и освободило фашистам и их вождю Гитлеру дорогу к власти в
1933 г.
На деле же коммунизм, или “реальный социализм”, оказался намного хуже фашизма.
Известный разведчик и писатель М.Любимов полагает, например, что “сталинские “органы”
в известном смысле перещеголяли гестапо: последнее в основном расправлялось с