Советская экономическая наука, кроме того, имела прямую установку на укрепление
культа личности любого очередного генсека в партии и вождя в стране, на развитие и
пропаганду марксистско-ленинской идеологии. В результате и Ленин, и Сталин стали у нас
религиозными символами, вездесущими и бессмертными образами, которые живы и до сих
пор. Они выполняют свою роль, влияют на значительную часть нашего общества, как
образы отцов-покровителей, защитников простых людей и т.д. Этот “призрак коммунизма”
тоже нуждается в глубокой научной оценке.
И это все происходило даже тогда, когда вокруг нас в странах Запада уже шла
научно-техническая революция, рыночная система поднялась на очень высокий уровень, став базой значительного повышения жизненного уровня людей, ускорения разработок
новой техники, развития интеграционных процессов, а в таких социалистических странах, как Венгрия и Югославия (потом к ним присоединилась Польша), начали с упоением
строить “рыночный социализм” (“гуляш-социализм”, как потом определят те же венгры), от
которого они затем отказались. Но наша советская экономическая наука явно плелась в
хвосте этих объективных процессов и порой принципиально противилась им.
А между тем именно советская экономическая практика, в период НЭПа уже в 20-30-
е годы породила на Западе, несмотря на его принципиальное отторжение социализма, поток
идей, получивших потом оформление в виде концепции “рыночного социализма”. Одним из
основателей этой концепции стал известный польский экономист О.Ланге, выпустивший в
середине 30-х годов ряд работ по этому вопросу. Против него уже тогда резко выступили
Л.Мизес и Ф.Хайек.
О.Ланге считал, что при социализме государство может устанавливать равновесные
цены, использовать рыночные механизмы, в частности, самоокупаемость. В СССР в то
время об этом не было и речи, а если кто и заикался, например, о хозрасчете, то его
немедленно убирали. Но после войны польские, венгерские и югославские экономисты
стали активно развивать идеи Ланге, они получили отражение в хозяйственном управлении
их стран и перекочевали в СССР. Тем не менее “рыночный социализм” оказался ложной
целью и нигде не только не закрепился, но и не сохранился. Жизнь убедительно показала, что “рыночный социализм” – это промежуточность и нестабильность, это пламя и лед, постоянная внутренняя противоречивость. Даже самые ярые сторонники “рыночного
социализма” в сегодняшних Польше и Венгрии перешли на сторону концепции реального
рынка в условиях смешанной экономики. В нашей же стране эти идеи претерпели расцвет в
годы горбачевской перестройки, да и сейчас их сторонников пока еще довольно много.
Однако растет число и сторонников “народного капитализма”, эффективного, гибкого с
четкой социальной ориентацией.
Тем не менее все, что произошло с нами в советские времена, и октябрьский
переворот 1917 г., и “военный коммунизм”, и советский тоталитаризм, начиная с 30-х годов, было предвидено и предсказано, как уже говорилось, многими учёными и политическими
деятелями, в частности, Г.В.Плехановым. Еще в июле 1917 г. он писал: “Требуемая
Лениным диктатура пролетариата и крестьянства была бы большим несчастьем для нашей
страны, так как при нынешних условиях она породила бы анархию… Перспектива
гражданской войны должна приводить в содрогание каждого сознательного революционера
наших дней… Когда сторонники Ленина начинают гражданскую войну, демократическое
большинство обязано защищать свою позицию и своё правительство… Проклятие тем, которые начинают гражданскую войну в эту тяжелую для России годину”42.
В мае 1917 г. он писал: “Не во всякое данное время можно перестроить общество на
социалистической основе. Социалистический строй предполагает по крайней мере два
42 Единство, 5 июля 1917 г.
непременных условия: 1) высокую степень развития производительных сил (так называемой
техники); 2) весьма высокий уровень сознательности в трудящемся населении страны. Там, где отсутствуют эти два необходимых условия, не может быть и речи об организации
социалистического способа производства. Если бы рабочие попытались организовать его
при отсутствии указанных условий, то из их попытки не вышло бы ничего хорошего. Им
удалось бы организовать только голод… Неизбежным следствием “организации голода”