большевизма, но нельзя сбрасывать со счетов и внутренний источник, каковым было
российское народничество и первое поколение российских марксистов, вышедших из
народничества.
Прежде всего следует ещё раз сказать о российских исторических традициях, связанных с централизованным государственным управлением громадной территорией с
разнообразной палитрой этнического, социального, экономического и политического
разнообразия в региональном аспекте. Речь идёт и о традициях дикого крепостничества, очень напоминающего рабство, об отсутствии Ренессанса и реформаторских движений, характерных ещё для средневековой Европы. О неразвитости и слабости отношений частной
собственности и восточном деспотизме (вспомним не только Ивана Грозного, но прежде
всего Петра I). Все это формировало особый менталитет коммунальности, общинности, артельности, который в советское время стали называть коллективизмом. Этот менталитет
возникал естественным путём на почве борьбы за выживание на огромном пространстве
огромной страны с суровым климатом при обилии враждующих между собой сил, на почве
крепостничества и трудностей, подчас несоизмеримых с теми, что преодолевались людьми
на Западе. Кроме того, страна испытала самое негативное влияние не только татарского ига
(уберегли от него Запад), но и больших и малых крестьянских бунтов и восстаний.
Огромное влияние на формирование народнического революционного движения в
60-80-х
годах прошлого века оказали традиции государственной деспотии и
крепостничества. Крестьянская реформа 1861 г. решила далеко не все проблемы и носила
половинчатый характер. Она освободила крестьян от крепостного права, но не сделала их
подлинными хозяевами своей земли. Они продолжали арендовать земли у своих
помещиков. Это и породило особый критический энтузиазм и революционный настрой в
5 Там же, с. 85.
широких слоях российской интеллигенции и особенно молодежи. В то же время народники
боялись грядущего капитализма в России и верили в её особый некапиталистический путь
развития.
А. Марксизм
Для многих сейчас уже совершенно очевидна необходимость перехода от былой
идеализации и даже сакрализации марксизма-ленинизма и советского общественного строя
к пониманию их несостоятельности в разных, если не во всех аспектах, особенно в их
претензиях на практике на гуманность и прогрессивность, а в теории на научность, адекватность объективным закономерностям и на монополию в общественной науке. Ведь
еще совсем недавно было принято считать, что все мировое обществоведение делится на две
части: научную, марксистскую, и ненаучную, вульгарную, немарксистскую, т.е. буржуазную.
Наша страна, да и ряд других государств, многомиллионные народы заплатили
безмерную цену за свою прошлую абсолютную веру в марксизм и его национальные
разновидности, за свои розовые надежды на его всесильность. В конечном счёте им
пришлось воочию убедиться, что марксизм представляет собой мировоззрение, оторванное
от реальных тенденций развития общества, точнее самую большую утопию из всех, какие
знало человечество, но утопию, обращённую к обездоленной, люмпенизированной части
человечества, которая особенно податлива на политические манипуляции и способно
служить слепым орудием в руках корыстных и безответственных политиканов-диктаторов.
Как справедливо пишет Я.А.Певзнер, “…марксизм-ленинизм-сталинизм-маоизм –
исторически сложившийся второй этап утопического социализма. Его резкое отличие от
первого (Мор, Фурье и пр.) состоит в следующем: там были мечта, теория, пожелания, не
оказавшие никакого влияния на реальное положение дел, … здесь же было “дело”, охватившее 1/3 мира, которое свелось прежде всего и главным образом к разрушению
старого. А как только перешли к новому, так сразу же выяснилось, что прежние идеи
социализма – пустышка, блеф, обман”6.
Хотя Марксу и Энгельсу принадлежит великая заслуга как одним из основателей
социал-демократического движения, известные претензии марксизма на роль “не догмы, а
руководства к действию”, оказавшись воплощёнными в жизнь, во многом обнажили
отрицательные черты марксизма как учения, его функцию разрушителя немалой части того
ценного, что создавалось в истории цивилизации.
Внешнюю глубину и научность марксизма-ленинизма нельзя оторвать от теории