задания отраслям и отдельным заводам, что производить, распределяли сырье, материалы и
полуфабрикаты между ними, формировали пропорции общественного производства прежде
всего в интересах поддержания высоких темпов экономического роста. Всё это задавалось
“сверху”, проходило через механизм командно-административной системы и имело силу
закона. А закон надо было исполнять. Каждое невыполнение плана производства и
распределения продукции каралось серьёзным наказанием и служило реальным поводом для
страха у исполнителей. При этом можно было систематически не выполнять план по
внедрению новой техники, по строительству заводского жилья или детских садов. Но
невыполнение плана производства, определявшего темпы экономического роста, каралось
самым жестоким образом. Целевые плановые установки были принудительными, обязательными к исполнению и носили мобилизационный, командный характер.
Среднегодовые темпы роста ВНП СССР по альтернативным, более реальным
оценкам в 1928-1940 гг. составили 5,1%, промышленного производства – 9,9%. В
послевоенный период после смерти И.Сталина темпы экономического роста страны стали
снижаться. За период 1951-1965 гг. в среднегодовом исчислении они составили по тем же
показателям соответственно 5,1 и 7,9%, а в 1976-1980 гг. – 1,9 и 2,4, в 1981-1985 гг. – 1,8 и
2,0%24. Но при этом рост капитальных вложений опережал рост ВНП в 1928-1940 гг. в 1,5
раза, в 1951-1965 гг. в 1,9, в 1976-1980 гг. в 1,1 и в 1981-1985 гг. в 1,4 раза. Это значит, что
эффективность накопления всё время снижалась.
Жизнь показала, что СМЭ могла давать значительный эффект и обеспечивать
высокие по любым меркам темпы экономического роста лишь в условиях жёсткой
авторитарной власти (при Сталине), суровой дисциплине, централизованного принуждения
и командования “сверху”. Как только власть стала смягчаться, централизованное
планирование стало приспосабливаться к рыночным механизмам, как только начались даже
фрагментарные попытки либеральных реформ в сторону “рыночного социализма”, темпы
роста стали замедляться, и в конечном счёте сменились на падение производства. В годы же
горбачёвской перестройки развалилась не только система централизованного планирования, но и партийная вертикаль управления страной, что и привело к развалу самой СМЭ.
Так неверный, ошибочный исторический выбор большевиками новой общественной
и социально-экономической системы, особой СМЭ, оторванных от магистральной дороги
развития человечества, привёл к естественному концу.
Однако движение в этом направлении оказалось небыстрым. Система
централизованного планирования и СМЭ просуществовали вместе с бывшим СССР до
начала 90-х годов, хотя в последние десятилетия подверглись серьёзной эрозии и коррозии в
рамках экспериментирования с “рыночным социализмом” и попытками реформирования
старой советской экономической системы.
Старая советская экономическая система и присущие ей централизованное
планирование и СМЭ порождали не только замедляющийся рост исключительно
24 A.Maddison. Monitoring the World Economy, 1820-1992. OECD Development Centre, 1995, pp. 154, 155; W.Nutter. Growth of Industrial Production in the Soviet Union. Princeton, 1962, pp. 119, 134; Measures of Soviet Gross National Product on 1 982
Prices, Wash., 1990, p. 4.
неэффективной экономики, лишённой органической внутренней мотивации к труду и
научно-техническому прогрессу, но, как уже говорилось, и постоянно воспроизводимый
дефицит. Такая экономика справедливо получила название “экономики дефицита”. Как
убедительно доказал Я.Корнаи, этот почти всеохватывающий дефицит был не результатом
тех или иных ошибок в планировании, а органическим свойством самой экономической
системы, которая базируется на государственной собственности, на бюджетном
финансировании и в которой производитель работает не по законам рынка, спроса, предложения, конкуренции, самоокупаемости, экономической ответственности, а по
законам административно-командного режима. Режим централизованного планирования, директивного управления и внеэкономического принуждения был направлен по существу
против потребителя, заинтересованного в изобилии предложения товаров и услуг, в свободе
их выбора. Потребитель здесь вынужден брать лишь то, что ему дают, и многие свои
потребности он удовлетворить не может, государство для этого ничего не предлагает, оно
выполняет свой собственный план. Зато производитель чувствует себя комфортно, поскольку ему не надо бороться за потребителя, повышать качество своих изделий, расширять номенклатуру производимой продукции. К тому же государство страхует его от