пресс-конференции, будто она составила лишь 0,015 рентгена в час. Это была прямая ложь
учёного в интересах вышестоящего начальства. Из-за этого погибло ещё несколько тысяч
ничего не подозревавших людей.51
Не грех вспомнить и такие «свершения» строителей коммунизма, как прокладка 50-
километрового туннеля, по которому воды реки Арпа потекли в озеро Севан, строительство
50 См. журн. «Знамя» № 6, 1990, с. 214, 215.
51 Там же, с. 215.
Туркменского канала, который вскоре был заброшен, и возведение плотины, отделившей от
Каспия залив Кара-Богаз-гол, в результате чего весь залив практически высох. Список
подобного рода «героических дел» советской науки можно продолжить. Практически в
каждой отрасли промышленности в советские времена были десятки НИИ и КБ с сотнями
докторов и тысячами кандидатов наук, и эти отрасли производили устаревшую, неконкурентоспособную продукцию. Число учёных, специалистов и управленцев в сельском
хозяйстве СССР было намного больше, чем в США, а прокормить свою страну эта отрасль
никогда не могла.
В настоящее время многие машиностроительные заводы в России и их КБ стоят, не
могут выпускать новую, конкурентоспособную с западной продукцию. Где же наши гении-
изобретатели, где современные гении менеджмента, способные использовать рыночные
стимулы для нововведений? Значит, полученное Россией наследство СССР в области
технических наук не годится сплошь и рядом для новых условий. А вот Япония и затем
восточные «молодые тигры» сумели в своё время наладить выпуск отечественной
конкурентоспособной продукции и изрядно оттеснить Запад на мировых рынках. Но ведь их
научно-технический потенциал гораздо слабее не только нашего советского, но и
нынешнего российского. А отдача оказывается выше.
Хотя большинство советских экономистов и приспосабливались к обслуживанию и
поддержке СМЭ, тоталитарного режима и его идеологии, это не значит, что всё было плохо.
Необходимо признать, что в целом экономико-математическое направление в
советской науке принесло много пользы. Оно позволило решить ряд важных прикладных
вопросов развития экономической науки и практики, повысить культуру исследований, создать задел для будущих работ уже в рыночном контексте. Не менее важны результаты
исследований таких экономистов-прикладников из Института экономики АН СССР, как
Т.С.Хачатуров, С.А.Хейнман, Я.Б.Кваша, В.П.Красовский, Д.М.Палтерович. В научно-
исследовательском экономическом институте при Госплане СССР также проводились
оригинальные и ценные исследования в сфере таких проблем, как межотраслевой баланс, эффективность капвложений, международные сопоставления. Такие известные экономисты, как А.И.Анчишкин, С.С.Шаталин, А.Н.Шохин и др., вышли именно из этого института. В
Новосибирске создавалась серьезная школа исследований в области экономики
промышленности и социологии, возглавляемая А.Г.Аганбегяном и Т.И.Заславской.
Вспоминая некоторых видных советских экономистов, нельзя не сказать и о том, что
помимо чисто научных вопросов некоторым из них, занимавшим руководящие посты, приходилось не только формировать научный коллектив, но и умело противостоять
идеологическому давлению и безграмотному вмешательству вышестоящих партократов, начиная с райкомов и кончая ЦК КПСС.
Были и почти героические эпизоды. Как свидетельствует академик Н.Федоренко, в
1967 г. в ЦЭМИ АН СССР был составлен прогноз развития народного хозяйства СССР на
70-80 годы под руководством молодого и талантливого учёного Б.Михалевского52. Он
принципиально расходился с официальными плановыми наметками, партийной
пропагандой и утверждениями наших партийных ученых о «светлых перспективах»
советской экономики и неизбежном углублении противоречий капитализма и его общего
кризиса. В разработке обосновывалась бесперспективность развития ряда отраслей, предсказывался неизбежный спад промышленного производства, падение жизненного
уровня населения, снижение эффективности производства и капвложений, нарастание
международной изоляции СССР и т.д. (Вспомним, что такой же прогноз в 20-х годах перед
началом индустриализации в СССР делал В.Базаров). Это был научный прогноз реальной
ситуации, который подтвердился жизнью, а не обычный для того времени апологетический
продукт послушной партийной науки. Б.Михалевский готов был говорить правду, обсуждать