В ходе наступления Красной Армии возле села Ламсдорф был освобожден лагерь военнопленных № 318, где раньше содержалось до 15 тысяч советских военнопленных. Перед отступлением немцы угнали в глубь Германии из лагеря до 10 тысяч пленных, а 5 тысяч, из которых до 2 тысяч — больные туберкулезом, истощенные и калеки, остались в лагере.
Освобожденные советские узники поведали о страшной картине систематического, хладнокровного уничтожения фашистами десятков тысяч советских граждан, попавших к немцам в рабство. Бывший военнопленный Петр Иванович Антонов рассказал:
«В сентябре 1943 года нас привезли на работу на шахты в городах Гинденбург и Котовице. Здесь нас разбили на команды по 900–1000 человек каждая — количество команд соответствовало числу шахт, их было около 70. Всего в этом районе работало около 100 тысяч русских военнопленных. Работали мы ежедневно по 14–16 часов. Весьма частые избиения, плохое питание (выдавали 1,5 литра супа из брюквы и травы, 300 граммов хлеба и иногда по 25 граммов маргарина) — все это подрывало здоровье людей. Самые крепкие в течение нескольких месяцев превращались в калек. Нередко от побоев наши товарищи умирали прямо в забое. В таких случаях немцы даже не трудились поднимать трупы наверх, их закапывали под землей. Многих заболевших на шахте немцы добивали на месте. Однажды было прекращено снабжение продовольствием больных туберкулезом. Дошло до того, что обезумевшие от голода люди поедали трупы своих же товарищей, а также ремни и ботинки».
Очень тяжелым было положение не только военнопленных, но и граждан, вывезенных в Германию на работы. В небольшом городке Ландсберг в полосе действия 1-го Белорусского фронта находилось 5 лагерей, в которых работало 4500 мужчин и женщин, в основном советских людей и поляков. Жили они в темных, холодных и грязных бараках по 40 человек и больше, спали на нарах, устланных соломой. Питание было скудное и однообразное. Пищу давали обычно два раза в сутки. Хлеба выдавалось 250–300 граммов, суп из брюквы или тухлой капусты. Работать приходилось по 12–14 часов в сутки. Повсеместными были побои.
Один из освобожденных советских граждан Петр Лаузин из-под Ленинграда рассказывал:
«В немецкой каторге я вместе с женой и двумя детьми нахожусь с 1942 года. Эти годы были самыми страшными в нашей жизни, нам их не забыть до самой смерти. Немцы нас не считали за людей, мы для них были рабочим скотом. Нас били, сажали в карцеры, ходил и мы в обуви с деревянной подошвой. Сейчас всему этому настал конец. Во мне говорит лютая ненависть к немцам. Я желаю с оружием в руках в рядах Красной Армии бороться с проклятыми немцами».
В городе Ландсберг находилось также три лагеря для военнопленных, в которых содержались военнослужащие разных национальностей: советские воины, поляки, французы, итальянцы. В лагере для советских военнопленных содержалось около 500 человек, которые при отступлении фашистских войск были угнаны в сторону Берлина.
30 апреля советские войска вступили в женский концлагерь Равенсбрюк к северу от Берлина. Их встречали 23 тысячи узниц фашистской неволи. 115 тысяч женщин и детей, большинство из которых были представителями еврейской национальности, нашли свою гибель за последние два года только в этом лагере. Перед вступлением в этот район советских войск немцы отобрали наиболее сильных физически узниц и погнали их в глубь Германии. 5 тысяч женщин погибли на этом пути под пулями эсэсовцев или от голода. Несколько тысяч узниц были освобождены подоспевшими советскими войсками.
Освобождать немецкие лагеря смерти приходилось не только советским войскам, но и нашим союзникам на западе. Страшная картина открылась взорам союзников, когда англо-американские войска ворвались в печально знаменитый концлагерь Дахау в 10 милях к северо-западу от Мюнхена — тысячи, десятки тысяч трупов, уложенных штабелями возле крематория и на железнодорожной станции.
30 тысяч узников получили свободу в тот день, однако уже после освобождения 2466 человек умерли от болезней и истощения. Никакая медицинская помощь и улучшенное питание им уже не могли помочь.
Один из узников Дахау, оставшийся в живых, описывал события того исторического дня. Американские танки ворвались на территорию лагеря и встали на плацу. Крышка люка одного из танков открылась и оттуда показался американский майор. Из караульного помещения концлагеря вышел комендант — молодой немецкий лейтенант Г. Скодзенский. Это был блондин, красавец, источавший вокруг себя запах дорогого одеколона, одетый в отлично пригнанную форму с зеркально начищенными сапогами. Немец как на военном параде на Унтер-ден-Линден вытянулся по стойке «Смирно!», щелкнул каблуками и приветствовал американского майора традиционным нацистским «Хайль Гитлер!» Любуясь собой, комендант четко по-военному доложил: «Передаю Вам концлагерь Дахау, общая численность людского состава 30 тысяч человек, больных 2340 человек, 27 тысяч — снаружи, 560 человек — охрана лагеря».