«...Когда танковые армии врезались в боевые порядки войск общевойсковых армий и пошли на Зееловские высоты (всего лишь по четырем дорогам, по которым могла двигаться техника), я считаю, они в этот день не только не принесли пользу, а, наоборот, даже вред. Почему? Очень просто, товарищи, плацдарм болотистый... Здесь дороги очень редкие и перекопанные, мосты взорваны, двигаться техника могла только по дорогам, свернуть вправо и влево не могла. Плацдарм был и без того перенасыщен техникой: артиллерией, танками непосредственной поддержки пехоты и проч., когда сюда врезались колонны танковых армий, перед противником была прекрасная мишень для того, чтобы бить по танкам, но танки не в состоянии были развернуться в мало-мальски удобный боевой порядок.
Я считаю, что введение в бой в первый день танковых армий не совсем удачно, хотя бы и на завершающем этапе Великой Отечественной войны. Тем более, что пехота и наши танки непосредственной поддержки пехоты и артиллерия не выдохлись в своем наступлении так, чтобы было нужно поддержать их танками. Ударная сила у нас была достаточная, настроение наступать было крепкое».
Местность, на которой развернулись боевые действия танковых армий, действительно была крайне неблагоприятной для их маневра, не позволяла проявить главное достоинство танковых войск в наступлении — мощь и ударную силу. Система стариц, мелких озер, речек, ручьев и бесчисленных каналов делали маневр танков затруднительным. Танки были вынуждены часто совершать обходные маневры в поисках возможных мест переправы через водные преграды, что в значительной степени замедляло темп продвижения наступающих частей. Этим умело пользовался противник, готовивший противотанковые рубежи, сообразуясь с местностью.
К исходу дня 16 апреля бои велись на всем протяжении фронта, однако советские войска решительного успеха нигде не имели. В связи с этим начальник штаба 1-го Белорусского фронта генерал-полковник М. Малинин вечером первого дня операции в 19.30 от имени командования фронта отдал распоряжения всем подчиненным армиям:
«Командующий войсками фронта приказал:
На тех участках, где не требуется прорыв второй оборонительной линии, продолжать наступление, не прекращая его и ночью с 16 на 17 апреля 1945 года. На участках, где войска встречали организованное сопротивление на второй оборонительной полосе противника, организовать прорыв этой полосы сутра 17 апреля. С этой целью на участках прорыва сосредоточить 250–270 стволов на 1 километр фронта прорыва.
Провести артподготовку продолжительностью 30–40 минут.
Атаку пехоты и танков начать в 8.00 17 апреля 1945 года и продолжать наступление с прежней задачей».
За сутки боя войска всех армий понесли незначительные потери, в то же время нанеся противнику ощутимый урон, оцениваемый в 12 тысяч человек. 3823 немецких солдата и офицера были взяты в плен.
О том, как оценивали сами немцы обстановку на фронте в первый день операции, дает представление допрос бывшего командующего 56-м танковым корпусом, а затем командующего обороной Берлина генерала Вейдлинга:
«К 16 апреля 56-й танковый корпус частями 9-й авиадесантной дивизии, мотодивизии «Мюнхеберг» и оставшейся не выведенной частью 20-й мотодивизии занимал оборону на участке Цехин — южнее Альт-Тухебанд. 16 апреля в первые же часы наступления русские прорвались на правом фланге (южнее) 101-го армейского корпуса, на участке дивизии «Берлин».создав этим самым угрозу для левого (северного) фланга 56-го танкового корпуса.
Во второй половине дня русские танки прорвались на участке 303-й пехотной дивизии, входившей в состав 11-го танкового корпуса СС, и создали угрозу нанесения удара с фланга по частям дивизии «Мюнхеберг». Одновременно русские оказывали сильное давление с фронта на участке моего корпуса; в ночь на 17 апреля части моего корпуса, неся большие потери, были вынуждены отойти на высоты восточнее Зеелов в район Гузов (западнее Кюстрин), 5 км западнее Хатенов (севернее Лебус)».
Сгустившиеся над полем битвы сумерки не снизили накал борьбы, однако стороны использовали ночное время для корректировки своих планов и подготовки сил к новым схваткам.
Одним из интересных и неоднозначно оцениваемых специалистами приемов, примененных советскими войсками в первый день, точнее, ночь, Берлинской операции явилось использование зенитных прожекторов для подсветки поля боя. Маршал Г. Жуков, выступивший активным инициатором этой акции, был очень высокого мнения об эффективности действия прожекторов ранним утром 16 апреля. Эту точку зрения он отстаивал и впоследствии. На той же позиции всегда стояла отечественная военно-историческая наука.