Он шагнул к Френсису X. Кингсбэри и поднял пистолет.
* * *Джо Уиндер вел ее к океану через заросли. На это ушел почти час, потому что Керри была на высоких каблуках. Платье цеплялось за ветки, а насекомые были, словно убийцы.
— Сними обувь. Быстрей. — Он взял ее за руку и они вошли в воду.
— Джо! — вскрикнула Керри. Ее платье поднялось и вспузырилось на воде.
— До какой глубины мы пойдем? — спросила она.
Трава в воде была очень жесткая и кусачая.
Уиндер шел до тех пор, пока уровень воды не дошел до груди.
— Видишь? Насекомых больше нет.
— Ты кладезь трюков, — сказала Керри, цепляясь за его руку.
Из низины можно было увидеть всю близлежащую линию берега острова, включая площадку, выровненную бульдозерами для Фалькон Трейс.
Она спросила, будут ли опять здесь деревья когда-нибудь.
— Когда-нибудь, обязательно, — сказал Джо Уиндер, — если эти ублюдки оставят землю в покое.
К горизонту простиралась линия огней, состоящая из машин, едущих бампер к бамперу на главное шоссе — толпы туристов из Волшебного Королевства. Уиндер подумал, достаточно ли выждал Скинк, чтобы начать свою большую операцию.
Он услышал отдаленный вой сирены. Теплая вода немного смягчила боль в грудной клетке. Он показал Керри следы леопарда.
— А что еще ты видишь? — спросила Керри.
— Черепах. Рыб. Милую девушку без туфель. — Он поцеловал ее в шею.
— И сколько мы так будем идти? — спросила она.
— Весь путь до Западного Кей, если захочешь.
Она засмеялась. — Джо, это сотня миль. — Она игриво ударила по воде. — Здесь так хорошо.
— Ты сегодня прекрасно пела. Посмотри, коралл.
Керри остановилась, чтобы посмотреть, и сказала:
— Я не знала, что тебе нравится опера.
— Я ненавижу оперу, — откликнулся Уиндер. — Но ты сделала ее замечательной.
Она брызнула на него водой, но он отплыл.
Они не выходили из океана, пока дорога не опустела, а остров не стал темным. Они подумали, что будет лучше уйти на некоторое время с Монро Каунти, и пошли по Кард Саунд Роуд к большой земле. Дорога под их ногами была прохладной. Им хотелось держаться за руки, но это мешало отбиваться от москитов. Каждые несколько минут Уиндер останавливался и смотрел, не изменился ли цвет неба. Один раз он был уверен, что слышал звук вертолета.
Керри спросила:
— Что ты чувствуешь в связи со всем этим?
— Ты имеешь в виду Кингсбэри и все это дело?
— Ну, конечно.
— Он выходил из тысяч передряг.
— О, братец, — сказала Керри. — А я-то надеялась, что ты покончишь со всем этим навсегда.
— Никогда, — ответил Уиндер, — но я готов выслушать предложения.
— Одно есть: Орландо.
— Ну, что ж! Да поможет нам Бог.
— Подожди секундочку, Джо. Они там запускают рекламу на всех этих новых студиях. Мне на следующей неделе назначили первое прослушивание.
— Какого рода реклама?
— Товары какой-то национальной выставки.
— Обещай мне кое-что, — сказал Уиндер. — Обещай, что ты не будешь рекламировать все эти предметы личной гигиены.
— Первым будет смягчитель для ткани. Сценарий неплохой.
— А пение там будет?
— Нет, пения не будет, — сказала Керри, двигаясь быстрее. — У них же есть там в Орландо газеты, как ты думаешь?
— Нет, только не это.
— Это будет хорошо для тебя, Джо. Ты будешь писать о важных вещах, что тебе еще нужно. Только пиши что-нибудь. Иначе ты сведешь меня с ума, и я убью тебя, когда ты будешь спать.
На полпути подъема Керри предложила Джо обернуться.
И они увидели картину: небо на Востоке отсвечивало розовым и оранжевым. В воздухе висели неестественно пухлые облака, и много-много столбов дыма поднималось из Волшебного Королевства.
Джо Уиндер присвистнул от удивления.
— Это поджог, — сказал он. — Это все же поджог.
* * *Бад Шварц и Денни Поуг были очень удивлены, увидев, что Молли Макнамара бодрствовала, сидя на кровати и оперевшись на гору тонких больничных подушек. Она причесывала свои белоснежные волосы и читала «Нью Рипаблик».
— Скучная процедура эта операция, — доложила Молли.
— Вы так хорошо выглядите, — сказал Денни. — Бад, ну разве она не хорошо выглядит?
— А теперь замолчите, — попросила Молли. — Сядьте-ка здесь, сейчас будут «Новости». Вас это обоих заинтересует.
Без вопросов Денни включил 10-й канал, который Молли больше всего любила.
Бад восхищался этой женщиной, сидящей в кровати. Несколько дней назад она казалась такой слабой и почти умирающей. А сейчас ее серые глаза были ясны и лучисты, щеки порозовели, а голос был звонким, сильным и по-матерински властным.
Она спросила:
— Денни, ты достал пули?