Между тем Цертер нахмурился, явно копаясь в собственной памяти, а затем выдал:
— Лемниската!
Непонятное слово вызвало неожиданно мощный эффект. Находящаяся на «своей волне» Ксото дёрнулась, а затем сразу обмякла, словно бы в обмороке. Продолжалось такое бессознательное состояние пару мгновений, после чего девушка пришла в себя и открыла глаза. Обнаружив прямо перед собой злобную морду Цертера, она испуганно ойкнула и попыталась вырваться из его цепкой хватки. Тот, конечно, не выпустил, прорычав прямо в лицо несчастной:
— Имя!
— Меня зовут… Ксоко. Да, Ксоко.
Голос незнакомки, как и её поведение, тоже изменился. Из него пропала та самая «шепчущая громкость». Ответ её прозвучал обычным, высоким, женским голосом, в котором не слышалось ничего необычного. Цертер хмыкнул и поставил девушку на землю. Та тут же отступила на шаг, настороженно оглядываясь по сторонам. Она походила на человека, которого неожиданно разбудили после крепкого сна и теперь не понимающего, где он находится и что вообще происходит.
— Я — Цертер! Я главный! Будешь делать то, что я скажу! Это понятно?
Ксото кивнула. Она скользнула взглядам по остальным. По Мэду тоже, но на этот раз её глаза не задержались на молодом гопе. Он словно бы стал для неё обычным чужим человеком. Почему-то этот факт неприятно царапнул по сердцу.
— Хорошо. Тогда выдвигаемся. Времени у нас в обрез! И по сторонам смотрите, не на прогулке!
Последние слова оказались весьма кстати. Потому как они отошли от площадки лифта всего шагов на двадцать, как из бокового переулка вышел тот, кого ни сам Цертер, ни остальные члены их отряда обнаружить не ожидали. Хотя тот увидел их явно раньше и первым отреагировал на встречу.
— Ба, какие люди! Неужели всё настолько плохо, что тебя отпускают за главного, Цертер? Больше не держишься за мамкину юбку, взрослым стал?
Перед застывшими членами отряда стоял Саргон. Улыбающийся, довольный, в новёхонькой форме, на которой не было знака банды! До этого момента Мэд считал, что шеврон, на котором было изображено солнце, всходящее над вершиной горы, был обязательным атрибутом любого бойца, покидающего убежище группировки. Чтобы всякий, знал, на кого поднимает руку, в случае чего. Но ни на шипастой куртке, ни на серых брюках, ни на крепких ботинках знака не было! Саргон, за плечами которого висела верная снайперская винтовка, вообще не нёс на себе никакого знака! Мэд даже в первую секунду подумал, что его послали с какой-нибудь тайной миссией и поэтому не вручили отличительного символа.
— Саргон! Грязный ублюдок! Как ты смеешь показываться на глаза! — взревел Цертер, сжимая кулаки.
Мэд испуганно замер. Такой резкий переход от адекватного состояния к крайней ярости был неожиданным. И тем более пугающим, потому что причины он не понимал. Что такого сделал Саргон?
— Почему нет? Разве я сделал что-то плохое?
— Ты предал нас! Убил тех, с кем ел за одним столом! — продолжил рычать Цертер.
Остальные тоже держались напряжённо, за исключением перепуганной девчонки. Та вообще застыла статуей, вытаращив глаза и даже не дыша. Она явно была в ужасе. Впрочем, сам Мэд тоже находился не в лучшем состоянии. Запрет на применение оружия на территории Посредников вспыхивал красным светом в голове. Цертер вот-вот был готов нарушить закон! И за такое их всех просто порешат на месте, не разбираясь!
— Не преувеличивай. Я просто выбрал сторону победителей, — язвительно ответил Саргон.
Чёрные глазки его скользнули в сторону и ухмылка тут же слетела с его лица. Саргон заметил тихо стоящего за спинами товарищей Мэда. Гоп увидел, как в этих глазах вспыхнула неподдельная ненависть.
— Вижу, щенка с собой взяли? Он же ни на что не годен!
— Разве? Кажется, это из-за него твоя ловушка провалилась! — отозвался Цертер. — Твои наниматели наверняка были в ярости. Наверняка гонорар твой урезали, а? Да и в банду не взяли!
Теперь пришла очередь Саргона рычать. Он стиснул зубы и резко развернувшись, направился прочь. Ошеломлённый Мэд проследил его взглядом, а затем спросил:
— Объясните, что здесь происходит?