В последующие два года были и другие происшествия, о которых я не стану рассказывать, ибо они не столь значительны. История же, о которой говорили больше всего, случилась с Гаспаром, когда ему сравнялось двенадцать. Это его последнее приключение взволновало всех.
Однажды вечером, когда Гаспар прогуливался один после уроков в окрестностях деревни, его
застигла гроза; как это часто бывает, никто не заметил сгустившихся туч, пока не разразился ливень. Мальчик укрылся от дождя под старой грушей, две самых толстых ветки которой давным-давно засохли. В грушу ударила молния, и одна из этих веток, величиной со средних размеров дерево, загорелась, сильнейший порыв ветра подхватил ее и отнес шагов на пятьдесят, прямо на крышу сарая, где хранился пожарный насос.
Гаспара нашли у корней груши без сознания, почти бездыханного. Его светлые волосы обгорели и стали темно-рыжими. Но и только. Очнулся он почти сразу, а через час уже чувствовал себя вполне бодрым. И снова к страху за него примешалась изрядная доля раздражения. Вдобавок совладать с огнем, охватившим сарай, так и не удалось; пришлось смириться с тем, что пожарный насос на глазах у всех превратился в груду железного лома.
Была ли в том вина Гаспара? Над этим никто не дал себе труда задуматься. Уже на другой день, когда из города выписали новый насос, все с каким-то ожесточением заявляли, что Гаспар — маленький шельмец, а его неизменная добродушная улыбка — притворство, и ничего больше. Бывают, говорили люди, такие дети, что всем приносят удачу. Трудности сами собой тают в их присутствии, между тем как другие, наоборот, создают всевозможные осложнения, даже не шевельнув пальцем.
Кто же этот Гаспар — неумеха, увалень или просто неудачник? Нет, куда хуже, как было решено вскоре, хотя ничего определенного никто сказать не мог. Поползли шепотки о том, что такие беды могла навлечь только скрытая порча, которую напустили на Гаспара, о чем он, быть может, и сам не подозревал.
Гаспар рос красивым светловолосым мальчуганом. Он с усердием выполнял всякую работу и был всегда рад услужить как своим сверстникам, так и тетке. Но его услуг все боялись как огня. Все знали, как легко в его присутствии задеть локтем чернильницу, смахнуть на пол стопку книг, сломать перо. Его прямой вины никогда не бывало в этих несчастьях, и все же лучше уж держаться от него подальше.
Атмосфера подозрительности окружала Гаспара, сгущаясь с каждым днем. На него то и дело косились с опаской, и он так и не узнал самого большого счастья в жизни ребенка — да и взрослого человека тоже, — счастья открыть кому-ни-будь душу и в ответ получить тот же дар. Родители считали, что сыну живется прекрасно, и во время своих недолгих наездов не обращали внимания на толки о его оплошностях. Казалось, весь мир сторонится его. Даже учитель в школе редко вызывал Гаспара к доске. И день ото дня в мальчике росла уверенность в том, что он никому не нужен и, что бы он ни сделал, всегда это будет не к месту и не ко времени.
Я говорил уже, что Ломенваль представлял собой поселок, затерянный в лесах, жили здесь довольно замкнуто, развлечений почти не знали, и дни текли — однообразнее некуда. Никому не было дела до окружающего мира, до городов и стран, лежащих за лесом, до их красот и разнообразных чудес. Но Гаспар знал обо всем этом еще меньше любого другого ломенвальца. Когда в четырнадцать лет он закончил школу, Габриэль Берлико нашла ему занятие: натирать полы и мести двор. Хотя мальчик проявил довольно живой ум, тетка потеряла интерес к будущему маленького Фонтареля. Она оставила Гаспара у себя в доме, чтобы, как не раз заявляла во всеуслышание, исполнить до конца свой долг, однако от далеко идущих планов вынуждена была отказаться. Гаспар же со своей стороны и знать не знал, что кто-то мог вынашивать в отношении его какие-либо замыслы. Ему хотелось одного — чтобы его вообще не замечали. Он, впрочем, привязался к дому тетки, да и каждый уголок поселка считал такой же неотъемлемой частью самого себя, как глаза или руки. Родители навещали его все реже. Обеим сестрам уже перевалило за двадцать. Они вышли замуж за ярмарочных торговцев и вовсе не думали о брате, который жил жизнью, слишком непохожей на их собственную.
Многие дети рады похвастать, если с ними произойдет хоть что-то мало-мальски похожее на приключение. На долю же Гаспара выпало не одно, героем которого он мог себя считать. Но так как именно поэтому все в деревне его сторонились, стал он робким, кротким и нелюдимым подростком.