Паники пока не было, был страх за учителя Эстена и Миану. Тикка мимолётно удивилась этому...
И тут увидела паука. Ничего необычного, но тот был почти по пояс Тикке, от чего девочка тихо взвизгнула и отшатнулась, чтобы врезаться в дерево, – которого тут не было! – и оно тут же распахнуло горящие красным глаза и протянуло к ней корявые ветки.
Тут Тикка не выдержала и завизжала по-настоящему. Зажмурилась и побежала куда-то, забыв об опасности обрыва. А когда остановилась и открыла глаза, то увидела родителей. Они стояли совсем рядом – только протяну руку! – но, стоило Тикке шагнуть к ним, рассыпались пеплом.
Тикка закричала от отчаяния. Больше всего на свете она боялась этого: остаться совсем одной. Как Миана.
Миана? Точно, она же должна найти Миану! Это всё – мороки тумана, неправда, ведь родители далеко.
Но страх не отпускал, наоборот, он рос. Тикка села, сжалась в комочек и зажала уши, надеясь, что её ищут, что найдут... Какая же она была глупая, когда решила, будто сможет помочь! Чудо, что она не упала с обрыва. А ещё мечтала летать, трусиха!
Никогда и никуда ты не полетишь. Твоё место – на земле. Мечты – глупы и бесполезны. Есть только страх.
Туман прорезала красная вспышка – словно огненный клинок пронзил густое марево.
На миг в Тикке проснулось любопытство, но страх оказался сильнее. Она снова сжалась в комочек, но услышала девчачий вскрик.
Миана!
И сила желания помочь на миг отогнала страх. Тикка вскочила и, стараясь не замедляться ни на мгновение – это значило снова поддаться наползающему со всех сторон страху, – побежала... куда-то. Вроде бы, на голос, но разве можно угадать это в тумане?
Она врезалась в кого-то, но испугаться не успела: этот кто-то тоже испуганно вскрикнул. Учитель Эстен!
– Это я, Тикка! – крикнула та, находя его руку и сжимая её, чтобы больше не потеряться. Хоть кто-то нашёлся! – Учитель, здесь Миана, мы должны её найти!
– Миана? Она тоже здесь? Но почему? – его силуэт снял очки, растерянно пытаясь протереть их одной рукой.
– Да влюблена она в вас, – выпалила сердито общеизвестный в пансионе секрет Тикка. – Вот и бросилась спасать. Вы что кричали?
– Я? Да... кричал... – учитель неуверенно надел очки. – Я увидел крысу. Нет, я не боюсь крыс, Тикка. Но она была больше меня! Я, боюсь, невольно мог издать звуки...
Снова мелькнула огненная вспышка. Туман на миг расступился.
Эстен и Тикка стояли в нескольких шагах от оврага, над которым горело алым и золотым небо. А ведь до заката было несколько часов!
Но не это отметила Тикка. На самом-самом краю стояла Миана. Она заворожённо смотрела на что-то видимое только ей… и, вскрикнув от страха, внезапно шагнула назад.
В обрыв.
Тикка не успела подумать. Она уже бежала, пытаясь ухватить одноклассницу, и не успевая, понимая, что не успеет...
– Тикка!
Два голоса. Два, не один. Но Тикка уже прыгает, надеясь, что внизу растут деревья, кусты, трава – хоть что-то, что смягчит падение и позволит им с Мианой уцелеть, а там уже Тикка придумает как выбраться. Или учитель Эстен придумает, он же умный, пусть и не такой, как Антер...
Все это проносится в голове Тикки за мгновение. А затем по телу проходит судорога и оно резко меняется. Миану подхватывают уже не руки, а мощные когтистые лапы, и из оврага ввысь взмывает маленький золотой дракон.
Навстречу ему летит большой зелёный сородич – откуда он появился? Но его появление оказывается кстати: в какой-то момент Тикка понимает, что произошло неправильное, и тело резко возвращается в привычную форму, роняя тяжёлую Миану. Их обеих ловко хватают лапы зелёного дракона и несут вверх, вверх.
Опустив девочек на траву, зелёный дракон превращается в учителя Антера, от чего Тикка начинает дико хохотать, утирая с глаз нервные слёзы...
А Край мира красив. От него веет чем-то диким и необузданным, от этого бездонного провала, над которым алеет такое чужое небо. Сильные порывы ветра гонят мелкие голубоватые облака – здесь голубое солнце. А ещё здесь холодно...
Учителя ругаются. Из их слов Тикка и пришедшая в себя Миана понимают, что Эстен мечтал найти Край мира и стать драконом, но ему каждый раз мешали его страхи. И счастье, что даже сейчас он по-прежнему видит туман, а не обрыв: тот, кто не способен преодолеть себя, может стать драконом, но драконом – безумным. Утратившим человеческую сторону. Жалким и живущим только жаждой разрушения.